Как историческое событие огромного масштаба, война против Украины повлияла не только на экономическое и политическое положение России как страны в целом, она серьезно коснулась каждого российского гражданина. Развернувшаяся драма изменила состояние всей российской культуры, а также состояние мыслей отдельных людей. Изменились элементарные планы на будущее огромного количества лиц – даже тех, что мнили себя «вне политики».
Одним из ярких показателей того, что «что-то всё-таки случилось», служит всплеск выезда из России – того, что можно назвать «военной эмиграцией». Размах и качественное отличие военной эмиграции осязаются ее участниками разными способами. Одновременно сторонним наблюдателям они видятся под разными углами, поэтому тема эмиграции весьма широка и по-разному переплетается с более общей темой «война и общество».
В данной колонке, открывающей серию, посвященную теме «война и российское общество», мы ограничимся анализом официальной статистики и оценками известных людей в отношении новых выездов, а также затронем вопрос о значимости таких данных для выстраивания отношения к военной эмиграции с точки зрения гражданского и культурного действия, а также оппозиционной политики.
«Эмиграционная сенсация» начала 2022 года на общем фоне выездов из России
Некоторое время назад в российских СМИ появились громкие заголовки «По данным ФСБ Россию покинуло 3,88 млн. человек на первый квартал 2022 года». Одни отнеслись к этой цифре безразлично, для других же она стала важной в смысле негативной реакции российского общества на войну в Украине. Однако насколько разумно использовать такие данные для политических оценок?
Обратимся к сравнительным цифрам. Открываем официальный сайт Росстата и смотрим на предшествующие военной эмиграции годы, каждый из которых имеет свои особенности. Начнём с 2018 года как «относительно нормального». Далее важно учесть, что 2019 год, год «Московского дела», характеризовался некоторым оттоком из страны политически активных граждан, а в 2020 году случилась всем известная пандемия COVID-19, когда население практически не передвигалось по миру. В 2021 году пандемическая ситуация улучшилась, но это слабо отразилось на свободе передвижения россиян: многие страны не признавали отечественные вакцины, требовали соблюдения карантина, свежих PCR-тестов и т. д. Наконец, берем начало 2022 года с пресловутыми 3,88 млн. выехавших.
Во-первых, как эта цифра считалась? Совершенно простым методом суммирования. В нее включены абсолютно все категории поездок: туризм, частная, деловая, переезд на ПМЖ, обслуживающий персонал транспортных средств и военнослужащие. Сравним данные о выезде людей за последние годы.
График 1: Статистика выездов из России на основе данных Росстата с 2018 года.
Как видим, пик выездов в каждый год приходится на 3-й квартал (июль-август-сентябрь), т. е. на самые популярные отпускные месяцы. Более сглаженным – на фоне общего резкого снижения выездов – он является для особенного 2020 года. Уже из этого можно сделать вывод о том, что огромную долю официально зафиксированной международной мобильности россиян составляет туризм. По мере восстановления мира после пандемии начинает восстанавливаться и привычный график туристического пересечения границ. Однако очевидно, что 3,88 млн. выездов из России в первом квартале 2022 года – довольно мало относительно доковидных лет, хотя заметно больше первого квартала 2021 года (2,66 млн. выездов). О чем это говорит, если учесть, что всплеск эмиграции виден всем в последний месяц из трех статистически учтенных Росстатом? Исходя из наблюдаемых событий, логично предположить, что в пределах обсуждаемой цифры за счет марта доля политически мотивированных выездов выше, чем в любой другой квартал за предыдущие годы. Однако, поскольку нам неизвестны реальные доли выезжающих за рубеж на постоянное место жительства, исходя из данных Росстата по годам, то о количестве недавно эмигрировавших по политическим причинам можно судить только по косвенным признакам.
Заметим, что данные Росстата могут вызывать различные критические вопросы. Например, в случае с цифрой в 3,88 млн. при ручном пересчете возникает существенная разница – минус почти 68 тысяч человек. Оставив это для расследований других коллег, попробуем обозначить ряд прочих затруднений с официальной статистикой. Например, самая популярная категория выезжающих – «частная поездка» (55,44%), а наименее популярная – «переезд на ПМЖ». Учитывая, что о последнем заявило всего 11 человек (из 3,88 млн.), направлявшихся в Казахстан, и 1 человек, направлявшийся в Турцию. Такая разбивка статистики не позволяет делать достоверные выводы о количестве эмигрировавших. Люди не склонны при пересечении границы заявлять о своем намерении остаться надолго или постоянно проживать в другой стране, поскольку это влечет за собой ряд обязательств: например, согласно законодательству РФ, гражданин, имеющий иностранный вид на жительство, обязан уведомить о его наличии.
Рассматривая официальную статистику, надо учитывать и то, что один человек может за квартал выехать несколько раз, и это войдёт в статистику единым итогом. С другой стороны, нельзя точно знать, сколько людей, например, покинули Россию «козьими тропами» через Беларусь.
Таким образом, полагаться на российскую статистику даже в области точных сведений о количестве пересечений границы трудно, тем более на ее основании невозможно говорить о количестве эмигрировавших из-за политики.
Сколько россиян эмигрировало в силу политических убеждений?
Весьма сложный вопрос, который беспокоит многих, – вопрос о доле политически сознательного населения в России, в особенности тех, кто «против Путина». Одним из способов ее оценить являются рассуждения об усилении потока политически мотивированных эмигрантов. Приведем несколько примеров.
В комментарии изданию Медуза об этом говорит ведущий научный сотрудник Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС Юлия Флоринская: «Сейчас пытаются оценивать [свежую эмиграцию] какими-то миллионами: 500, 300 тысяч. Я не думаю в таких категориях – и то, как делают эти оценки, кажется мне сомнительным».
О политической эмиграции в контексте официальных данных высказался оппозиционный политик, бывший депутат Государственной Думы Геннадий Гудков для издания UA TV: «…Политическая миграция среди четырехмиллионного потока – это меньшинство. Хотя есть большой поток политических мигрантов».
Соратник Алексея Навального Леонид Волков на ютуб-канале «Популярная Политика» оценивает современную миграционную волну следующим образом: «Когда ты читаешь социальные сети, то многим кажется, что просто все уехали. …Это Миф. И это огромная неправда. И это неверное ощущение, которое формируется только в пузыре социальных сетей. Уехало, по разным оценкам, от 300 до 400 тысяч человек, это примерно 0,3% населения. Уехали люди талантливые, уехали артисты, уехали менеджеры, уехали журналисты, политактивисты. Это огромный удар по будущему России. Особенно, если они не вернутся.»
Следует заметить, что поток выезжающих и остающихся за рубежом граждан России в ходе текущей войны и по ее причине может как увеличиться, так и снизиться. Политолог Екатерина Шульман в подкасте «Статус» замечает: «Политические режимы нашего с вами типа не только не препятствуют отъезду кого бы то ни было, а поощряют этот отъезд». Однако несмотря на то, что в целом это может быть справедливо, все более вероятной делается ситуация, когда российским властям станет выгоднее репрессировать инакомыслящих, не выпуская их за границу, а у многих россиян, причем не только политически мотивированных, снизятся ресурсы для осуществления эмиграционных планов.
Со временем должны появиться дополнительные способы оценки реальной эмиграции. К примеру, если в нашем распоряжении будут данные о создании банковских счетов или национальных сим-карт, это даст более приближенную к реальности картину выездов не в отпуск, а для продолжительного проживания за рубежом. Также должны пополниться и упорядочиться данные иностранных государств по притоку российских иммигрантов. Более точная картина военной эмиграции поможет тем, кто будет проводить культурную, гражданскую и политическую работу с теми членами новой диаспоры, которых волнует прекращение войны и судьба их страны исхода.
Как поможет российскому обществу понимание характера военной эмиграции?
Итак, мы выяснили, что нельзя с целью политических выводов полагаться на официальные статистические данные о количестве эмигрировавших из России. При этом любые нестатистические оценки миграционных потоков в условиях войны, высказываемые представителями Кремля, заранее стоит рассматривать как ложные. Именно так следует относиться к заявлению премьер-министра РФ Михаила Мишустина о недавнем возвращении в страну 85% IT-специалистов.
Важно то, что при всех спорах о характере военной эмиграции обозначился консенсус в отношении двух ее главных параметров. Во-первых, даже если из страны за несколько недель 2022 года уехали «всего» 300-400 тысяч человек, – это намного больше, чем вызвавшая некогда волнение цифра в 350 тысяч за весь 2015 год как отложенная реакция ни аннексию Крыма. При этом растиражированная в 2016 году агентством Стратфор и представленная как радикальное усиление эмиграции информацияпредставляла собой данные того же Росстата, включающие в расчёт возвратную миграцию трудовых мигрантов из Средней Азии. При этом вполне возможно, что оценка размаха военной эмиграции вскоре будет пересмотрена в сторону повышения, при этом не исключено, что при помощи косвенного учета официальной статистики.
Во-вторых, помимо признания небывалого всплеска эмиграции, наблюдатели сходятся относительно ее природы. Исходя из оценок независимых экспертов и лидеров общественных мнений, ее следует определять как политическую, связанную с желанием уехать на продолжительный срок из-за политических действий российского государства. Что же касается побуждающих многих эмигрировать экономических проблем, в данный момент мы не можем утверждать, что все новые эмигранты осознают их политический характер. Для лучшего понимания особенностей и возможностей новой диаспоры необходимы как практическая работа с ней, так и ее систематические исследования, на что, в частности, указывалось в докладе «Путинский исход». Не стоит недооценивать испытанные методы, такие как опросы, анкетирования, а также проведение фокус-групп – в особенности среди тех, кто покинул Россию и желает присоединиться к активной части эмигрантского сообщества. Это позволит не только получить полезную и честную информацию, но и поспособствует налаживанию связей между людьми близкого мировоззрения.
При этом важно проводить исследования о роли военной эмиграции не только среди диаспоры, но и в самой России, где остается большое количество несогласных с путинской политикой. Важно обсуждать и изучать проблему сохранения связи между оставшимися и уехавшими, когда, в частности, одни могут быть задействованы в качестве сборщиков принципиально важной информации, а другие – для качественного её транслирования мировому сообществу. В том числе – в вопросах войны и общества.
