Путин не победил

Д.С. — Принято считать, что реализация проекта «Северный поток-2» — это убедительная победа Путина. Джо Байден отступил, не в силах помешать достроить газопровод, Германия предпочла собственные экономические интересы правам человека, Европа стала ещё более зависимой от поставок из России, а Украина оказалась под угрозой прекращения транзита через её территорию. Однако у нашего гостя иная точка зрения. Владислав, могли бы Вы её озвучить для наших зрителей?

В.И. — Она не так сильно отличается от того, что Вы изложили. Единственное, что я бы сделал всё же акцент на то, что победитель, на мой взгляд, в данном случае, скорее, Германия и Европа, чем Россия, потому что Россия получает, в данном случае, очень небольшие преимущества. Эта ветка газопровода, которая начала строиться, действительно, в полной уверенности, что она позволит прекратить украинский транзит, на сегодняшний день, я думаю, такую роль сыграть уже не может, потому что те условия, на которых США, фактически, сняли свои санкции, предполагают в той или иной мере некоторый компромисс с Украиной. Этот компромисс будет на гораздо худших условиях, чем нынешний украинский транзит. Украина потеряет от 1 до 2 млрд. долларов в год, потому что объём транзита будет, безусловно, снижен и будет снижаться год от года. Но в любом случае полной и безоговорочной победы Путин не одержал, хотя, конечно, для него политически очень важно было закончить трубопровод, потому что он представлял собой демонстрацию определённой независимости России и её бизнес-проектов от Вашингтона. И в этом смысле Путин добился своего. Германия выиграла больше всех просто потому, что она сейчас становится центральным элементом центральноевропейской газораспределительной сети, практически полностью контролирую все потоки, которые идут из России в Европу. Что касается США, то на мой взгляд, их вмешательство в целом было достаточно странным. Потому что мы видели неоднократно в истории, когда в значительной степени по политическим соображениям США пытались препятствовать российско-европейским проектам и советско-европейским проектам в своё время. Это было в 72-м и 73-м годах, когда Германия пошла с СССР на сделку по газу и трубам по первой поставке советского газа в Европу. Это было и в 82-м году, когда Рейган вводил санкции против новых энергетических потоков из Советского Союза в Европу. И тогда против этих санкций выступила уже не только Германия, но и Франция, Нидерланды и несколько других стран. И сейчас мы видим практически то же самое.  Это третий раз, когда попытка США вмешаться в европейскую энергетическую игру терпит поражение. Мягкое или более радикальное, но терпит. И это, я думаю, определённый урок для США в том плане, что между Россией и Европой существуют довольно разные связи и сейчас ни американским интересам, ни украинским политикам сломать эту картину практически невозможно.  

Д.С. — А возможно ли какое-то обострение конфликта на территории Украины после достройки «Северного потока»? 

В.И. — Я об этом неоднократно писал. Я думаю, что это рассказ о потенциальном вторжении из России в значительной мере подогревается на Западе и в самой Украине, потому что он является одним из важнейших козырей или был одним из важнейших козырей Киева в борьбе против «Северного потока». Говорилось о том, что вторжение из России в Украину через северо-восточные области не было осуществлено, хотя это самый прямой путь до Киева, потому что там проходит газовая труба. А, наоборот, оно было осуществлено на юго-востоке, на Донбассе, потому что там особых транзитных интересов у России нет. Мне сложно судить об этом, но на мой взгляд, сейчас ситуация такова, что любое вторжение из России в Украину в нынешней ситуации абсолютно убийственно для России, потому что на сегодняшний день существуют жёсткие санкции. Они, безусловно, обострятся. Наверняка Запад окажет Украине какую-то военную помощь в случае, если просто российские войска войдут на украинскую территорию без всякого прикрытия, иллюзии гражданской войны, якобы существовавшей на Донбассе. Поэтому у Кремля сейчас очень мало опций такого рода. 

Я расценивают недавнюю статью Путина относительно украинского суверенитета и его искусственности, как в своё время товарищ Сталин, на которого Путин хочет быть похож, писал статьи «Марксизм и вопросы языкознания», изучал вопрос социалистического строительства в Советском Союзе в 60-е годы, когда стало понятно, что война выиграна, но никакого мирового коммунизма не строится, внутри Советского Союза уже все враги расстреляны и человеку ничего не оставалось, как изучать вопросы языкознания. То же самое путинское увлечение историей, которую он не знает, очень похоже на то сталинское обращение к языкознанию. Т.е. если ты уже ничего не можешь сделать радикально, ты начинаешь плодить абсолютно бессмысленные тексты, каким является текст об Украине. Это не объявление войны, а это некая сублимация имперских представлений, которые ты не можешь реализовать на практике. 

Поэтому ещё раз подчеркну, Россия сейчас заинтересовала в относительной стабилизации с Западом. Она заинтересована в этом намного больше, чем в присоединении какой-нибудь области Украины или даже всей Беларуси. И поэтому я вижу ближайшие годы как такой период усиления внутренних репрессий в России, консолидации режима, но относительного снижения его внешней агрессивности. 

Д.С. — Вы в своей заметке говорили о том, что в скорой исторической перспективе, к 40-му году Запад станет практически независим от российских энергоресурсов. А вообще  «Северный поток» окупаем? Ради чего происходит эта грандиозная стройка, на Ваш взгляд?

В.И. — Об этом многие говорили. Эта стройка производилась, в первую очередь, для того, чтобы обогатить товарищей из «Газпрома», в большинстве своём путинских друзей. И они, действительно, обогатились. И сейчас упорство России в продвижении этого проекта в значительной мере обусловилось тем, что понесённые затраты были огромными и их нужно было каким-то образом компенсировать. Соответственно то, что мы сейчас видим, это ситуация, в которой Россия вышла на возможность окупания этих затрат. На мой взгляд, эти издержки будут покрыты в течение не менее 10, а то и 15 лет. Но, пять-таки, на этой нисходящей фазе европейского газового потребления мне кажется, им пока не удастся выйти в ноль. Может быть получить какую-то незначительную прибыль. Но так или иначе этот проект был нужен России, чтобы быть более независимой от украинской стороны и, с другой стороны, для того, чтобы отбить эти безумные затраты, которые были понесены в связи с жадностью газпромовских подрядчиков. 

Д.С. — А насколько велики перспективы того, что после достройки «Северного потока» Украину вообще отключат от газовой трубы?

В.И. — Я думаю, что эти перспективы не слишком очевидны. До 24-го года «Газпром» будет соблюдать нынешний договор. Он же прописан достаточно жёстко. И мы уже видели, что проигрывая в международных судах, «Газпром» по этим искам платит. Если он прекратит транзит, то Украина взыщет с него стоимость этих транзитных услуг.

Что касается после 24-го года, то здесь есть несколько моментов. Во-первых, в 24-м году, когда переговоры будут идти по новому контракту, то, по большому счёту, всех действующих сторон уже не будет в природе. Меркель будет давно пенсионеркой, Байден будет готовиться к новой кампании или уже будет «хромой уткой». В Киеве тоже, я думаю, может быть смена власти. Поэтому, объективно говоря, всё, что будет после 24-го года, вещь сугубо гипотетическая. Но моя точка зрения заключается в том, что, конечно, «Газпром» будет стремиться сократить объём транзита по украинской газотранспортной сети, потому что обе нитки «Северного потока» могут быть доведены приблизительно до 90 млрд. кубометров. Есть какие-то мощности через Беларусь, может нарастать экспорт сжиженного природного газа. Поэтому в перспективе, если учеть, что Европа будет сокращать потребление, то эта линия «Северного потока», как новый качественный газопровод будет, видимо, основным звеном транзита. Поэтому я думаю, что да, Украина будет и дальше терять эти объёмы, но это будет после 24-го года. Моя точка зрения заключается в том, что Россия в принципе никогда не была обязана использовать украинскую ГТС. Если она имеет другие возможности, то она имеет право это делать. Никому не нужно указывать, как ему продавать свой продукт потребителю, который от тебя совершенно независим. В данном случае шантаж Украины с точки зрения транзитного потока, всегда вызывал у меня двойственные чувства.