Для украинского кинорежиссера, проведшего пять лет в российском плену, союзник тот, кто считает, что Крым – это Украина
Украинский кинорежиссер, приехавший в Вильнюс на Форум свободной России, поделился своими взглядами на украинский и российский аспекты международной внешней политики с корреспондентом Русской службы «Голоса Америки» Анной Плотниковой:
А. П. После освобождения из российского плена вы успели пообщаться с высокопоставленными политиками ряда государств Евросоюза: Франции, Германии, теперь приехали в Литву. В ходе этих встреч, сложилось ли у вас впечатление, что те политики, которых Владимир Путин снисходительно называет «наши западные партнеры», адекватно оценивают политику Кремля как в отношении Украины, так и в отношении самого Европейского Союза?
Олег Сенцов: Я общаюсь с адекватными людьми, и я думал, что они понимают про Украину, не понимают про Россию, и, может быть, настроены слишком оптимистично. Но я рад, что те люди, с которыми я встречался, хорошо понимают украинские процессы, хорошо понимают, что из себя представляет современная путинская Россия, какие у нее цели. Но при этом у них есть направление, связанное с их менталитетом – что с Россией надо разговаривать, надо договариваться, как-то мирно урегулировать…
Они по-прежнему всю эту ситуацию примеряют на себя, исходя из европейского менталитета, не понимая, что такое Путин, и что увещевательные разговоры здесь не работают.
А.П.: Вы приехали в Вильнюс для того, чтобы выступить на одной из секций VIII Форума свободной России. Почему вам показалось целесообразным принять участие в этом Форуме, и кого из его участников, или вообще российских оппозиционных активистов, вы считаете близкими по духу людьми?
О.С.: Я сразу объясню свою позицию. Я сейчас общаюсь и знакомлюсь с абсолютно разными людьми. И выбор этих людей для меня простой: любой человек, который скажет, что Крым – это Украина, я готов с ним общаться, разговаривать, и по большому счету считаю его своим союзником.
Мы можем расходиться в других более или менее радикальных вопросах, для меня это уже вторично, а первично – если они считают, что Крым – это Украина, поддерживают Украину и борются с Путиным – окей, это мои союзники в любом случае. Это – раз.
Второе: любой мой визит никогда не приурочен к одному событию, есть какое-то главное, и есть остальное. Я сейчас приехал в Вильнюс на Форум свободной России, но кроме того у меня встреча с литовским министром иностранных дел, с другими людьми, со СМИ. То есть, вокруг этого визита другие события собираются.
На следующей неделе я поеду в Лондон, где основное событие – премия Магнитского, а также уже другие события подбираются, поэтому это тоже будет многоуровневый визит. У меня несколько функций – я напоминаю людям то, что в Украине идет война, и кто ее ведет. Напоминаю про наших украинских граждан, которых, минимум, 100 человек еще находятся в тюрьмах России, в основном это крымские татары. По политзаключенным: опять же, 27 человек, как минимум, может даже больше, находятся в тюрьмах Донбасса у боевиков. И про них тоже нужно помнить, за них нужно бороться. Потому что всех «медийных» Путин освободил, чтобы про них меньше говорили. А нам нужно говорить о тех, про кого раньше молчали.
А.П.: Сейчас, после подписания украинским руководством «формулы Штайнмайера», на первый план вышла тема отвода войск от линии разграничения на Донбассе и прекращения военных действий в ОРДЛО (отдельных районах Донецкой и Луганской областей). А тема аннексии Крыма остается несколько в тени. Согласны ли Вы с такой оценкой происходящего, и что Вы намерены делать для того, чтобы западное сообщество и западные политики не забывали о Крыме?
О.С.: У меня не так много инструментов для напоминания об этом. Но пока я нахожусь в центре внимания, я буду об этом говорить. Конечно, Путин старается развести эти проблемы в разные стороны, дифференцировать их. Крым он не считает проблемой, вопрос для него «закрыт» и можно обратиться к Донбассу.
Задача Украины и ее граждан, и меня в том числе – не разделять эту проблему: и то и то (Донбасс и Крыс – А.П.) являются фактом проявления агрессии Кремля и России относительно Украины. И мы должны про эти вещи не забывать и говорить про них. Понятно, что проблема возвращения Донбасса немного легче, но я не верю, что при правлении Путина можно вернуть Донбасс, только после его ухода. Сейчас в лучшем случае то, что мы можем сделать – это прекратить боевые действия и менять пленных. Я не думаю, что получится интегрировать Донбасс при нынешнем руководстве России и при нынешнем устройстве (ОРДЛО – А.П.).
А проблема Крыма – более сложная, более глубокая. Потому что, скажем так, большинство россиян не хочет видеть Донбасс в своем составе, он им не нужен. А Крым отдавать они не готовы. Поэтому пришедшее после Путина следующее руководство, даже если оно будет более демократичным и либеральным, оно с этой проблемой столкнется.
Но Украина – это государство, и все наши основные партнеры оказывают давление для того, чтобы вопрос решился в нашу сторону. Потому что иначе ломается все мироустройство. В этом не заинтересована не только Украина, но и все остальные страны, потому что иначе будет пересмотр границ. А проблем территорий – громадное количество, они существуют, и поэтому все заинтересованы в том, чтобы был восстановлен status quo.
А.П.: Допускаете ли вы для себя в дальнейшем создание какого-либо общественного движения, или вступления в какую-нибудь уже существующую политическую партию? И как изменились ваши представления об украинской политике за два месяца после освобождения из российского плена?
О.С.: Отношение к украинской политике у меня не изменилось. Потому что любая политика – это корыто с грязью, и чтобы в него нырнуть, нужно иметь большую мотивацию. К сожалению, наше «корыто» еще не очистилось. У нас произошла смена власти, но будет ли очищено это корыто, или нет – пока вопрос. Непонятно, по крайней мере, мне самому – что-то делается, но я не тороплюсь с выводами – посмотрим.
Что касается меня – я не собираюсь нырять (в «корыто» – А.П.), я к этому не стремлюсь, у меня нет политических амбиций. Я гражданин, который делает то, что в его силах, потому что, скажем так: многие люди делали многое для меня, сейчас я должен делать для других, я чувствую свои моральные обязательства. Поэтому я буду это делать на профессиональной основе – я буду организовывать гражданское объединение. Каким оно будет – это вопрос второй, но оно будет заниматься тремя направлениями. Это – правозащитная, культурная и общественная работа в самом широком смысле этого слова. То есть, все темы, которые будут для страны актуальными и горячими, я буду ими заниматься. И не только я, но и команда людей, которые захотят заниматься этим вместе со мной.
