Проходя срочную службу военным переводчиком в Йемене во второй половине 1980-х, я встречал путиных. В советских загранколлективах, особенно небольших, о том, кто сотрудник КГБ, а кто нет, знали почти все. Собственно, эти люди особенно и не скрывались. Принадлежность к «конторе» была признаком избранности и внушала уважение, тесно сопряженное со страхом.
У всех этих майоров и подполковников, учившихся и сделавших карьеру под началом Юрия Андропова, было три отличительные особенности: убежденность в собственной избранности и силе, неверие в умиравшую КПСС и ее систему, особенно в социалистическую модель экономики, и вера в то, что в жизни обществ никогда ничего не происходит случайно. Проще говоря, не было теории заговора, которая не привлекала бы их внимания. Масоны и другие тайные общества, семья Ротшильдов, даже оккультизм – интерес к этому был очень распространен в чекистской среде. Как, впрочем, и вообще среди позднесоветских граждан, переставших верить в коммунизм и метавшихся в поисках смысла жизни.
Владимир Путин – типичный представитель последнего полностью советского поколения сотрудников советской политической полиции. Его восхождение к вершинам власти началось 9 августа 1999 года, когда президент Борис Ельцин назначил его, директора ФСБ, премьер-министром вместо отправленного в отставку Сергея Степашина. Вместе с Путиным во власть пришли, чтобы остаться до сего дня, сотни тысячи сотрудников наследницы КГБ – Федеральной службы безопасности. Пришли, чтобы сформировать уникальный в истории не только России, но и мира, режим. В нем спецслужбы – не опора и инструмент власти в лице партии или диктатора, а сама власть.
Партаппаратчик и бывший посол в Венгрии, Юрий Андропов возглавил деморализованный хрущевской десталинизацией и кадровой чехардой Комитет государственной безопасности в 1967 году. Он превратил его в инструмент влияния на партийную верхушку, которой КГБ был подчинен после смерти Сталина. Он также внушил кэгэбэшникам новую гордость за себя, как за своего рода тайное общество избранных – образованных, все знающих и все понимающих, вершащих судьбы страны в тени. КГБ создал себе в обществе репутацию самой интеллектуальной и самой некоррумпированной части советского госаппарата. Приход Путина во власть сопровождался надеждами тогда еще хорошо помнивших советскую жизнь людей, что теперь, при офицере КГБ, хорошо информированном и неподкупном, настанет долгожданный «порядок».
Андропов культивировал репутацию просвещенного партийца, любителя джаза и друга (лояльной) интеллигенции. По заказу КГБ снимались художественные фильмы, прославлявшие, как пелось в песне той эпохи, «чистые руки, горячее сердце и холодную голову» чекистов. К съемочным группам КГБ приставлял консультантов, которые обеспечивали «правильный» творческий подход. Главным славословием чекистам стал телесериал «Семнадцать мгновений весны» с харизматичным секс-символом 1970-х Вячеславом Тихоновым в главной роли советского агента Максима Исаева, он же штандартенфюрер СС Штирлиц. Снимали сериал по книге главного доверенного автора КГБ Юлиана Семенова. Фильм сыграл поистине роковую роль в истории России.
Как рассказывал ныне покойный политконсультант Глеб Павловский, в 1999 году он и его Фонд эффективной политики спешно искали преемника тяжело больному Ельцину. Их посетила идея провести работу в фокус-группах с образами массовой культуры – к какому из них больше всего доверия? Оказалось, что именно к Тихонову-Штирлицу! Вроде свой, но и немного чужой, отстраненный, и даже говорит на иностранном языке. Добрый (кормит бездомную собаку), но может быть решительным и жестким, даже жестоким (убивает агента гестапо, как муху). Вроде в погонах, но не армейский (армии общественное мнение не доверяло, сказывались воспоминания мужчин о двух годах бессмысленного копания траншей «от забора до обеда» и дедовщины). Путин идеально вписывался в образ. Результат работы Павловского продолжает сказываться на жизни России и мира.
На Западе до сих пор существует мнение, что Путин сначала был «демократом», а лишь позже свернул на путь диктатуры. Это типичный результат непонимания психологии сотрудника КГБ позднесоветского периода. Путин верил (и верит) в то, что в экономике должны быть элементы частной собственности и конкуренции, как верил в это Андропов, осознавший тупик, в котором оказалось советское хозяйство. На это не касается «командных высот» – нефти, газа, производства оружия, алмазов. Все это должно быть под полным контролем режима.
Похищение сотрудниками ФСБ в январе 2000 года в Чечне корреспондента «Радио Свобода» Андрея Бабицкого показало всем желавшим видеть, что тогда еще и.о. президента РФ Путин ненавидит независимые СМИ. Арест владельца «НТВ» Владимира Гусинского с целью (успешно) отнять у него телеканал в июне 2000 года продемонстрировал: выпускник юрфака ЛГУ Путин ни в грош не ставит идею права и презумпции невиновности.
Чего Путин вначале не понимал, так это того, как строить отношения с Западом. Хотя с дистанции сегодняшнего дня ясно: желание сохранить постсоветское пространство как зону исключительного влияния Москвы было у него с самого начала. Я беседовал об этом с одним из бывших высокопоставленных сотрудников администрации Джорджа Буша-младшего. По его мнению, Путин пришел к выводу, что США и Запад слабы после американского вторжения в Ирак 2003 года. По словам моего собеседника, в безнадежной слабости Соединенных Штатов Путина убеждали (и убедили) его тогдашние главные партнеры и на Западе – канцлер ФРГ Герхард Шредер и президент Франции Жак Ширак. Оба были известны своим скептическим отношением к США и, похоже, смогли передать свой скепсис Путину.
И не пытайтесь, как многие наивные люди в России и на Западе, поймать Путина и его окружение на противоречии: «Почему вы – «государственники» и патриоты, а у самих миллиардные состояния, да и семьи живут во дворцах на ненавидимом вами Западе?». Вам нельзя, а им – можно, потому что еще Андропов внушил им, что они – элита правителей, которая должна быть достойно вознаграждена за неустанную службу государству.
В 2004 году в речах президента России появляются цитаты из русского философа-эмигранта Ивана Ильина, скончавшегося в 1954 году. И вот это действительно веха. Достаточно беглого обзора выступлений Путина на сайте Кремля, чтобы увидеть: Ильин – самый цитируемый им человек. Сторонник создания в России корпоративистского государства по образцу фашистской Италии с православным «регентом» во главе, ненавистник идеи независимости Украины, с симпатией относившийся к политике германских нацистов, Ильин сегодня – практически официальный идеолог путинского режима.
В деталях мы узнаем это только после конца путинской диктатуры, но лично я убежден: тот, кто первым предложил Путину обратить внимание на творчество Ильина, изменил и его судьбу, и судьбу России. Паренек с Лиговского проспекта, по его собственному признанию, пришедший в КГБ, чтобы обрести силу и власть, похоже, увидел в идеях забытого философа себя и свое предназначение в жизни. Штирлиц-Путин захотел и поверил в то, что он может и должен стать новым великим правителем России, который, по заветам Ильина, спасет ее душу и вернет ее величие. Отсюда и внезапно проснувшийся у Путина интерес к истории, и обхаживание потоков белой эмиграции, и воссоединение РПЦ и Русской православной церкви за границей. Отсюда же и идущая десять лет война против Украины, и ненависть к Владимиру Зеленскому, который встал на его, Путина, дороге к величию.
Он не остановится, пока ему не нанесут поражение или пока перепуганная элита не уберет его из Кремля сама. Принято говорить, что это возможно, но маловероятно. Не уверен. Путин стареет в окружении подобия средневекового монаршего двора. Его ставка на лояльных привела к тому, что при этом дворе полно бездарностей. Прошлогодний мятеж Пригожина показал: выстроенная Путиным система на самом деле картонная. Вслед за покойным вождем наемников ее прочность не без успеха тестируют под Курском ВСУ.
Режим пока спасает выученная пассивность российского общества. 25 лет назад оно привело Путина к власти. Оно не желало диктатуры. Оно просто хотело зарплаты вовремя, победы в кавказкой войне и купить стиральную машину. А еще чтобы кто-то взял на себе казавшееся постсоветским людям невыносимым бремя политической и общественной ответственности. Результат – море крови и моральный вакуум. Будьте осторожны с желаниями.
