Одной из самых горячих тем стала в последнее время проблема проведения международных расчетов по экспортно-импортным операциям.
В последнее время с начала года шли жалобы то на китайские, но на арабские, то на центральноазиатские банки; в Пекин с большой делегацией финансистов ездил Владимир Путин, но положение, согласно консенсусным оценкам, становилось только хуже. Сегодня предприниматели охотно делятся с прессой своими оценками, что не более 20% платежей в Китай и из Китая проходят относительно нормально, а остальные или возвращаются, или зависают на месяц и более. Значительная часть выплат идет через третьи страны, а общий размер комиссий и выплат за конвертацию приближается к 10%. Китайские банки так запуганы перспективой американских санкций, что не принимают в оплату даже купленные в России и прошедшие через российские торговые площадки юани.
В общем, грядет коллапс. Или он уже даже случился.
Между тем только что опубликованные данные Главного таможенного управления КНР свидетельствуют, что в первом полугодии 2024-го импорт товаров из России вырос на 4% по сравнению с тем же периодом прошлого года, а товарооборот — почти на 4,6%. Российская статистика сообщает, что в июне некоторое снижение импорта из Китая в Россию было преодолено, и товарооборот стабилизировался. Она также не видит сокращения товарных потоков, а высшие российские чиновники продолжают утверждать, что по итогам года вероятны новые рекордные показатели во взаимной торговле России и КНР.
Иначе говоря, предлагается поверить, что две братские страны обменялись на протяжении последних шести месяцев продукцией более чем на $125 млрд, отложив в сторону мелкие и малозначительные вопросы компенсации друг друга за поставленные товары (в ряде интервью часть бизнесменов утверждает, что «китайские партнеры продолжают поставки в адрес надежных клиентов», рассчитывая на разрешение ситуации с расчётами. В общем, пусть и не к 1980 году, но коммунизм в отношениях между настоящими братскими народами уже, вероятно, настал.
Между тем, мне кажется гораздо более вероятным, что стороны не столько все больше задумываются об альтернативных системах расчетов, сколько уже изобрели и используют ее. Россия представляется пятой экономикой мира только в фантазиях Владимира Путина, но давно является таковой по размерам операций с криптовалютами. Некоторые биржи ограничили доступ российских резидентов к операциям с долларами и евро, но если на одной стороне находится рубль, а на другой — юань, эти рестрикции не действуют. Помимо странных изменений в составе учредителей и владельцев крупнейших российских расчетных площадок, можно вспомнить и давно и безукоризненно работающую систему взаимных зачетов, которая сложилась уже в первые месяцы после начала войны: нет никакой проблемы в том, чтобы отдать в Москве чемодан рублей и получить его в Берлине или в Нью-Йорке в долларах или в евро в тот же вечер, с комиссией в 2-4% (про 10% на этом рынке никто и не мечтает).
Журналисты-расследователи не раз и не два писали, насколько масштабными являются подобные сделки, проводимые с применением крипты или без такового.
Вполне вероятно, что именно в стремительном развитии данного рынка и скрывается нестыковочка на десятки миллиардов долларов, столь очевидно видимая на примере расчетных перипетий и торговой статистики.
Россия, как известно, стремительно становится даже не серой, а черной финансовой зоной. Китай, о котором говорят сейчас очень много, далеко не единственный пример. Каждый, наверное, слышал о зависших в Индии десятках миллиардов нефтедолларов, но в то же время это не мешает российским поставкам углеводородного сырья в эту страну не снижаться (и, более того, по данным индийских властей, в июне они достигли очередного рекорда).
Еще более интересен пример… Северной Кореи: по различным оценкам западных экспертов, из этой страны Россия в 2023–2024 годах получила от 1 до 4,8 млн артиллерийских снарядов (и, очень может быть, немалое количество других товаров военного назначения) — но недавно статслужбы КНДР декларировали, что экспортная выручка за 2023 год, существенно выросшая по сравнению с 2022-м, составила… $1,23 млрд. Иначе говоря, стоимость одного снаряда (производство которого обходится в России в $700–800 и который закупается в Европе порой по €6 тыс.) в данном случае составляет от $60 до $200, что выглядит совершенно нереалистичным. Это также означает, что никакие традиционные схемы оплаты в отношениях между по-настоящему дружественными государствами уже не доминируют — и, соответственно, что западные санкции в отношении банков во многом работают впустую.
Санкционная политика должна была убить российскую экономику и разорвать ее связи с глобальным миром. Второе было во многом достигнуто, но с одним уточнением: уничтожены были только формализованные и прозрачные контакты. Вместо перекачки нефти и газа по трубам появились теневой нефтяной и (на подходе) теневой газовозный флоты; на смену налаженным банковским расчетам пришли купленные в даркнете фирмы, крипта и взаимные зачеты на доверии; тщательно соблюдавшиеся права интеллектуальной собственности были заменены ее беспредельным воровством. Все это позволяет российской экономике продолжать работать, а западные бизнесы ставит во все более неравное конкурентное положение, однако разработчиков санкций такие проблемы волнуют мало.
Как в астрономии ученые определяют наличие невидимых в телескопы небесных тел по отклонению орбит пролетающих мимо них астероидов, так и в экономике стоит научиться определять масштабы использования новых методов расчетов по дифференциалу между торговыми потоками и официальными банковскими трансакциями. Эта мысль выглядит простой, но доходит она до принимающих ответственные решения политиков, похоже, очень медленно…
