В Киеве еще разбирают завалы детской больницы, разрушенной российской ракетой, выносят тела погибших и раненых, дети из онкологического отделения сидят на улице, а в Москве тем временем «суд» вынес приговор. Евгения Беркович и Светлана Петрийчук, создательницы пьесы и спектакля «Финист ясный сокол», предупреждавшего об опасности терроризма, получили по шесть лет колонии строгого режима по обвинению в терроризме.
Террористы, отправляющие ракеты на больных детей, травящие своих политических противников полонием или «Новичком», глумящиеся над историей и якобы защищающие ее от «фальсификаций», воспевающие «скрепы» и нарушающие все вообразимые представления о морали, подонки, гноящие в тюрьмах самых честных и лучших людей России, преступники, ведущие грязную и кровавую войну, демагоги, отравляющие души молодого поколения.
Это вы судите «террористок»? Это вы смеете ломать судьбы двух молодых женщин и всех, кто им близок, — якобы для того, чтобы защитить страну от терроризма?
Вы все вывернули наизнанку, создав нереальный кафкианский мир. Война у вас — «спецоперация», тиран — «выдающийся руководитель», вруны и конформисты — «ученые эксперты», лжецы — «ценные свидетели», глумление над правосудием — «суд».
Зажравшиеся ворюги, напившиеся чужой крови убийцы обычно абсолютно уверены в своей безопасности. «Собаки лают, а караван идет», — самодовольно восклицаете вы, злорадно поглядывая на отчаяние нормальных людей. И, конечно, вы убеждены, что «на ваш век хватит» и вы будете по-прежнему получать бонусы, повышения, деньги, деньги, деньги.
Слушая сегодня адвоката девушек Ксению Карпинскую, заявившую, что на закрытом заседании, где якобы были оглашены невероятно важные доказательства виновности подсудимых, ничего принципиально нового сказано не было, я вдруг вспомнила совершенно иной суд.
Когда сто с лишним лет назад во Франции судили Альфреда Дрейфуса, человека, абсолютно невиновного и обвиненного в шпионаже просто потому, что он был евреем, обществу тоже объясняли, что существуют некие непреложные доказательства, которые из-за повышенной секретности можно показать только судьям — ни самому обвиняемому, ни защите. И судьям действительно что-то показывали. Потом для вящей убедительности подполковник Анри сляпал фальшивый документ.
Прошло несколько лет, и фальсификация была раскрыта. Анри отправили в тюрьму. Очень может быть, что его бы оправдали — французская юстиция в то время была почти такой же бесстыжей, как сегодняшняя российская. Только Анри не дожил до суда — он перерезал себе горло в тюремной камере. Некоторые считают, что ему помогли умереть, чтобы он не назвал других участников фальсификации.
Это не значит, что все те, кто направляет ракеты на Украину или выносит людоедские приговоры, закончат жизнь в тюрьме или перережут себе горло. Не сомневаюсь, что многие спокойно завершат жизнь на своих виллах, лежа на мягких перинах.
А может быть и нет. Судья, вынесшая сегодня дикий приговор, конечно, все понимает, — и что там происходит в ее душе, мы не знаем. И как совершенный ей ужас искорежит ее жизнь и сознание, мы тоже не знаем, но он уже начал ее разъедать и превращать в животное. Может быть, это проявится в отношениях с детьми или мужем, а может быть, сведет ее с ума или доведет до алкоголизма. Не исключаю, что она тоже когда-нибудь окажется на скамье подсудимых.
«Дуга нравственной вселенной длинная, но она склоняется к справедливости», — говорил Мартин Лютер Кинг.
Воздаяние бывает очень разным — его может воплощать совесть или суд, презрение людей или строгость закона.
Но оно придет. А невинно осужденные сохранят то, что вам, подлецам, и не снилось — чистую совесть и внутреннюю цельность.
