…Я не буду комментировать «мирные предложения» социопата и военного преступника. Меня волнует не он, но вовсе не потому, что, как полагают некоторые мои оппоненты, «я не могу до него дотянуться» и «бей своих, чтоб чужие боялись».
Он не один, и возник не в один момент, и не на пустом месте.
Я не устану повторять: он нелегитимен, но безнадежно репрезентативен. Повсюду, где русский мир питает русскую войну.
Кто эти якобы «свои»? Не те ли расфуфыренные тетеньки на улицах Венеции или веселые хипстерские семейки там же? Или зарабатывающие на них русские гиды, давно живущие тут, так мало знающие о сути культуры , о ее живых корнях, о плате и боли искусства, но мило щебечущие по заказу о чем угодно – от Бродского до Тинторетто. Ездящие в страну фашизма и кормящиеся за счет нее же. На днях встретила такую старую знакомую —professional social climber, она всегда чувствовала конъюнктуру: и вашим, и нашим. Раньше с гордостью водила ко мне туристов, показывая свои знакомства и свою принадлежность к «настоящей культуре», чтоб я демонстрировала свои работы и книги, рассказывала им о том же Бродском. Теперь она «вне политики» — шарахается, с трудом натягивает фальшивую улыбочку, едва здоровается и бежит поскорее мимо нашей галереи, дабы ее туристы ни в коем случае туда не заглянули (что, впрочем, и к лучшему).
Нет, не СВОи мне никто из них. Не только Z, а все буквы алфавита до Z, все те, кто не замечает никакой войны, кто так изящно выносит ее за скобки, кто так против, что де факто за.
Идеальные проводники зла.
И даже те, кто не игнорирует, кто так комфортно занял нишу «мы против войны Путина». Кто, будучи как раз не обделен культурным бэкграундом и образованием, отмывает себя помощью политзаключенным, но игнорирует то главное, почему эти политзаключенные оказываются заключенными. Политзаключение — это не болезнь, не произвольно поразившая беда. Это выбор, достойный уважения, достойный трансляции, а не замазывания его главной причины: имперской войны, выросшей на имперскрм сознании — не проработанном, не осознанном, не названном и потому продолжающем разрушение и в будущем чреватом ровно тем самым. Насилием, подавлением, враньем – и в итоге всегда войной.
Как наивно было думать, что война оставляет хоть миллиметр справедливости. Неискупаемая пропасть несправедливости в плате за эту войну тех, кто ненавидит ее, — вот, что невместимо и несовместимо ежедневно.
Одни в Париж, другие на фронт.
Мы давно в Венеции, но кто-то ведь в Виннице.
И не венец, а вина отчетливо слышится сквозь эти созвучия.
Траурная лента фб пестрит некрологами. Худшие убивают лучших. Хорошие делают вид, что они ни при чем. Или не делают.
Но что это меняет? Разве что состав воздуха…
Поддержка— особенно поддержка ВСУ— пусть даже символичной суммой…
Конечно, жизнь идет, мы все живем…
Нет, не все.
Вот уже третье лето телефон разрывает сиреной воздушной тревоги то бархат венецианской ночи, то прозрачное кружево раннего утра.
Attention the air alert. Procede to the nearest shelter.
Attention, the air alert is over. Let the force be with you.
И знать, что первое сообщение услышат больше ушей, чем второе. И знать, что большинство тех, кого еще несколько лет назад ты принимал у себя дома, с кем дружила поколениями твоя семья, с кем говорили заполночь, с кем смеялся, плакал, путешествовал, работал, учился, вообще не слышат этих сообщений.
Не слышат, потому что не хотят. Хотя имеют выбор. В отличие от тех, кому именно этот многолетний, многовековой, укорененый в социопатии имперского эгоцентризма выбор бездействия, равнодушия и оппортунизма не оставляет не только выбора заниматься собой, своим делом, своей семьей и своими любимыми. А просто выбора жить, а не умирать.
И привыкнуть к этому невозможно.
И нет, это не «свои».
Я отказываюсь считать это своим.
Отрицаюся этой идентичности.
Идентичность— это тоже выбор.
Ответственность и плата за него.
