Помню, как меня в детстве ужасно смешили папины рассказы про академика Ивана Каблукова, который был настолько рассеянным, что иногда называл себя Каблук Иванов, а вместо слов «химия и физика» говорил студентам «химика и физия». И при этом ведь был выдающимся ученым…
Ну разве могут такие люди кому-то мешать? Сидят себе в своих лабораториях, не хотят знать ничего, кроме собственных исследований. Изучение какой-нибудь далекой звезды для них важнее, чем зарплата, быт, карьера, власть…
Только вот почему-то список ученых, которым не давали работать и даже арестовывали, изгоняли, казнили, — оказывается просто бесконечным. На самом-то деле они все время кому-то мешают.
Анаксагор в V веке до нашей эры посмел заявить, что Солнце — это не бог Гелиос, едущий по небу на своей колеснице, а раскаленный камень. За это в просвещенных Афинах его чуть не казнили, и философу пришлось бежать.
Галилей изучал небесные светила и своими исследованиями подтвердил идеи Коперника. На дворе был уже XVII век, но все-таки этого оказалось достаточно, чтобы инквизиция начала запугивать его пытками и заставила отречься от своих «еретических» взглядов. И, увы, если он и говорил «а все-таки она вертится», то наверняка только очень-очень тихо.
Ну это было давно. ХХ век прекрасно понимает ценность науки, открывшей человечеству невероятные новые горизонты.
Но вот что удивительно. Желание диктаторов контролировать науку вполне объяснимо: они ведь хотят держать под контролем все, почему же ученые должны быть исключением? К тому же их можно успешно использовать для того, чтобы делать бомбы, ракеты, самолеты.
Теоретически ситуация должна быть следующей: чем жестче власть, тем сильнее она будет контролировать науки, связанные с идеологией, — историю, социологию и т.д., и тем больше денег она будет вкладывать в развитие естественных и точных наук, которые можно использовать для укрепления существующего строя.
В какой-то мере так и происходит. Но вот что удивительно, как много мы видим примеров того, когда власть делает ставку на одно направление в науке и начинает громить остальные. И при этом почему-то вот это самое «провластное» направление оказывается совершенно бездарным.
Ну почему бы советской власти не взять на вооружение генетику? Вообще-то, от нее можно было получить много пользы. Нет, на коне оказывается бездарный и агрессивный Лысенко, а Вавилов — человек, абсолютно лояльный к власти, умирает в тюрьме, и все его последователи подвергаются поруганию и преследованиям.
Много ли коммунистические и нацистские идеологи понимали в теории относительности? Но при этом в Третьем рейхе ее поносили, как «еврейскую теорию», а при Сталине — как «буржуазную», и от погрома, подобного тому, который произошел в биологии, как говорят, физику уберегло только то, что Берии и Сталину сумели объяснить: эти странные выдумки Эйнштейна имеют какое-то отношение к созданию бомбы, так что лучше их не трогать.
Конечно, очень хочется воскликнуть: просто талантливые ученые не идут на службу к тиранам, их поддерживают одни бездарности! М-м-м… Боюсь, что это не совсем так. И талантливые служат власти, и даже гении, а бездарности и середняки оказываются жертвами.
Но все-таки почему-то у хорошего ученого больше шансов попасть за решетку и меньше возможностей ужиться со зверским режимом.
Потому что они там, наверху, сами бездарные? Или потому что бездарными проще управлять? Или просто потому что они ощущают какое-то глубинное родство с торжествующими бездарями — в искусстве, на эстраде, в науке?
А еще — ученые, даже те, кто искренне хотят служить власти, никак не могут отбросить вредную привычку размышлять и с большим трудом учатся ходить строем.
А если идут, то нет-нет — возьмут и выбегут из шеренги. Никак с ними не справиться. Приходится все-таки сажать.
