Здесь, в Украине, если не праздник (праздновать будем после победы), то всплеск оптимизма явный. В связи хоть и с запоздалым, но всё же позитивным решением о выделении помощи. Думаю, что и Сенат, и президента этот документ пройдёт быстро. Почему же радостно нам, докторам (позавчера с коллегами даже вечером выпили червоного вина по этому поводу)?
Знаете, украинские травматологи эти средства не защищенными или отвоёванными территориями меряют, уж простите. А сохранёнными руками и ногами. Сохранённым здоровьем украинцев. Сохранёнными жизнями. И это не пафос. Это реалии каждодневные. Руки и ноги… Кровь, гной, пот и страдания людские.
А что в российской эмигрантской и вроде бы оппозиционной среде?
В своё время знаменитый писатель Карамзин сказал: «Если б захотеть одним словом выразить, что делается в России, то следует сказать: воруют». Хоть и не все согласны с авторством именно Карамзина, да и разговор по большей части сейчас не в России происходит, но, перефразируя, можно сказать: «Если б захотеть одним словом выразить, что делается в российской эмигрантской оппозиционной среде, то следует сказать: срутся».
А между тем, третий год идёт война. Но не все оппозиционеры и созданные ими движения и группы занимаются болтовнёй. Есть и те (их очень мало, но они есть), что работают на победу.
И их (НАС!) должно быть намного больше. И я уверен, что именно сейчас для российских политиков ещё существует шанс (последний?) стать реальной оппозицией путинскому режиму и включиться, наконец, в вооруженную борьбу.
Но для того, чтобы понять, о ком и о чём идёт речь и где, на каком направлении, — это самое главное – должно сосредоточить усилия, нужно, наконец, «отделить зёрна от плевел». И понять, где оппозиция, а где болтовня только.
Не грести всех в одну кучу. Иначе и толка не будет. Как и нет, практически.
Итак, некоторые размышления в качестве руководства к действию:
РОССИЙСКАЯ ЭМИГРАЦИЯ И ОППОЗИЦИЯ. Классификация и несбывшиеся надежды.
ВВЕДЕНИЕ.
Как хирург я привык оперировать достаточно чёткими классификационными признаками. И выстроенными на их основе классификациями.
Но оказалось, что это важно не только в хирургии. Оказалось, что это важно и в политических делах. Дискуссиях, что могут и должны привести к практическим выводам. Иначе смысла в этих разговорах нет никакого.
Поэтому: О ПРАКТИКЕ РАЗГОВОР.
Новое время (поганое, военное) требует и новых формулировок, и новых определений, и конкретизации терминов и тех слов, смысл которых вроде бы и так давно всем уже известен был и ясен. Но смысл этот изменился. Война изменила.
Почему я говорю об этом? Именно потому, что из Украины все эти дискуссии в сети по разным поводам в среде тех, кого принято называть российской оппозицией, видятся и расцениваются в качестве странных – по меньшей мере. Безыдейное, бесперспективное, по большей части, и абсолютно бесполезное (прежде всего, и для Украины в свете окончания войны и поражения российской армии, и для будущей и будущего России (или стран на ее территории) оттачивание риторических приёмов.
При этом к оппозиции за рубежом практически всегда автоматически причисляются все уехавшие из-за войны (войн) в максимально широком (расширенном) значении, а также организации, движения, ими до или после отъезда созданные.
Поэтому всё больше и больше приходится задумываться над тем, а кто и что это – российская оппозиция за рубежом?
Спойлер – для меня российские оппозиционеры – это те, кто с оружием в руках воюет против путинского режима на стороне Украины, и те люди, а также политические движения, группы и партии (есть такие?), что ДЕЯТЕЛЬНО это вооруженное сопротивление поддерживают.
Но обо всём по порядку. Последовательно, так сказать.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВОЕННАЯ ЭМИГРАЦИЯ.
Почему на определении эмиграции, как таковой, важно остановиться? Именно потому, что эмигранты являются и ИСТОЧНИКОМ, и носителем как оппозиционных идей, так и текущих (пока ещё очень редких), и возможных оппозиционных действий.
Собственно, поводы для отъезда людей из России могли быть разными. Это неприятие военно-идеологизированного строя, войны как таковой, преследование и угрозы преследования, изменившиеся внешние обстоятельства, сложности в ведении дел, угроза мобилизации, личные обстоятельства, связанные с новыми реалиями. И другое.
А вот причина, по большому счёту, одна. И это ВОЙНА.
Рассматриваемый временной диапазон здесь достаточно широк. Понятно, что основная волна – это уехавшие после 24.02.2022 года. Но многие уехали и раньше. С началом войны в 2014 году или даже грузинской войны 2008 года. Или с последующим разгромом протестов 2011–2012 годов (не совсем ещё война, но это важные в свете сегодняшних действий случаи). Ещё дальше назад смотреть смысла нет, хотя там и страшные чеченские войны, и афганская. Поколение уже сменилось. Да и мотивы, и состав эмигрантской среды отличаются.
Приношу поэтому извинения всем преследуемым жертвам и участникам тех войн. Особенно чеченских. Ветераны которых сражаются на стороне Украины.
Итак, современные эмигранты (по большей части в составе последней, «военной» эмиграции) могут быть разделены на три группы.
1. Политические эмигранты. Классификационный признак: политический эмигрант не имеет возможности безопасно для себя вернуться в современную Россию из-за уже вынесенного очно (редко) или заочно приговора (далее и везде – по политическим мотивам), возбуждения уголовного дела, внесения в список террористов-экстремистов, очевидной угрозы преследования и предоставленной в связи с вышеперечисленными и/или другими обстоятельствами международной защиты. Политическая эмиграция является основным источником формирования за рубежами России оппозиционных настроений, групп и действий.
2. Собственно эмигранты. Имеют возможность реэмиграции (возвращения в современную Россию). Это вовсе не значит, что хотят этого. Но безопасная возможность у них имеется. Эмигрировали из-за неприятия войны, развязанной своей страной.
Часто являются источниками формирования оппозиционных настроений, групп и действий.
3. Релоканты. Классификационный признак: уехали из России из-за войны, но не по политическим мотивам (несогласие или преследование), а из-за неудобств, связанных с ведением бизнеса, а часто и в связи с невозможностью ведения дел в прошлом объеме и формате, дискомфортом при выборе мест и локаций привычного уже отдыха, сужающимися возможностями для собственной учёбы и продолжения карьеры, а также отсутствующими нормальными условиями для обучения детей и внуков. В этой связи релоканты тоже являются носителями антивоенных настроений. Но, как правило, выступают за прекращение войны любой ценой. В том числе на условиях капитуляции Украины. Имеют возможность перемещения из страны в страну. Достаточно редко являются источниками формирования оппозиционных настроений и реальных действий (как правило, при условии определенной эволюции взглядов), так как дорожат своей возможностью свободного перемещения по миру и возвращения в Россию при изменении не столько политической, сколько экономической ситуации или/и вследствие неудач в стране релокации.
Именно автоматическое включение релокантов в оппозиционную группу (а многие из них ситуационно и не возражают) приводит часто к недопониманию и продолженным скандалам.
Примечание 1. Границы между пп 1 и 2 чёткие; между пп 2 и 3 – чуть размытые. Эволюция и инволюция взглядов может приводить к перемещениям между группами.
Примечание 2. Репатриация (как правило, в Израиль) – это частная форма эмиграции; репатрианты могут находиться в любой из вышеперечисленных групп.
Примечание 3. О СМИ речь пока не идёт. Тем более что с развитием ютуб-каналов и вещанием в сети устоявшееся определение СМИ также перестаёт быть чётким.
Примечание 4. Оппозиционные движения и группы, как правило, формируют эмигранты, надеющиеся или не исключающие после поражения российской армии и разгрома путинизма своего возвращения в Россию. Но это не обязательный признак.
Во второй части – об основном критерии оппозиционности. Продолжение следует…
