Похороны Алексея Навального. Не знаю, как для вас, но для меня, для нашей семьи словосочетание это ужасное совсем. Это не укладывается в голове. Больше не укладывается в голове только то, что Россия творит в Украине. Эти десятки, а может быть, уже и сотни тысяч смертей. Эти убитые дети. Эти сломанные и ломаемые судьбы выживших и выживающих.
Многие говорят, что «это похороны надежды». Не знаю. Но я даже не об этом. Постараюсь не эмоционально. А расчетливо.
Я о том, ПОЧЕМУ он вернулся. И о том, ЗАЧЕМ он вернулся.
При всей смысловой близости вопросы «почему?» и «зачем? разные все же. Почему? В этом больше эмоционального. Из самой из его души исходящего. Зачем? В этом больше рационального.
В чем же польза была, а, Леха? Или она не только была, но есть и будет, вот эта вот польза? Скажи. Но не скажет. А мы – должны сказать. Попробовать, во всяком случае. Подумать – и попробовать.
Почему? Часто говорят: «А он не мог иначе». Так говорят те, что знали Алексея. Или не знали, но чувствовали его. Те, что не знали и не чувствовали, говорят: «Ну, это фраза красивая только». А это не так. Ибо те, которые так говорят и не верят в то, что он действительно не мог иначе, смешивают вот эти «почему?» и «зачем?».
Почему? В этом больше эмоционального. И даже не эмоционального, а того, что лежит глубоко. Очень глубоко. Там, где живет совесть. Поэтому «а он не мог иначе», это вот оттуда. И он не мог иначе. И искать в ответе именно на этот вопрос нечто рациональное смысла нет. В ответе на вопрос «почему он вернулся?» не содержится ничего рационального, не содержится расчета.
Нужно еще сказать, что Алексей был верующим человеком. Не показушно-пасхально религиозным, как это часто случается, а глубоко верующим человеком он был. Был…
Может быть, в знании и понимании этого факта и лежит ответ на вопрос: почему он вернулся? И ответ прост: а он не мог поступить иначе.
А вот ответ на вопрос «зачем он вернулся?» не так прост. Но, мне кажется, что не так уж и сложен.
Он вернулся для того, чтобы сказать вот это: «Я НЕ БОЮСЬ, И ВЫ НЕ БОЙТЕСЬ!».
Не знаю, рассчитывал ли Алексей на то, что на протесты после его неминуемого задержания по всей стране выйдут не 50 тысяч его сторонников. А пять миллионов. То есть хотя бы 3–4% от посмотревших его главные расследования. Или миллион в одной только Москве. Тогда многое могло бы измениться. И война могла бы не перерасти в кровавую широкомасштабную агрессию. Ведь он вернулся до того…
Не знаю.
Но вот то, что он имел право сказать главное: «Я НЕ БОЮСЬ, И ВЫ НЕ БОЙТЕСЬ!» – только находясь ВНУТРИ страны – это так.
Нас было мало – тех, что тогда услышали его. Пишут, что 50 тысяч по всей стране. Может быть, и 100. Или даже 150 тысяч. Но этого было мало, мучительно мало!
Люди тогда шли и говорили его словами: я не боюсь, и вы не бойтесь! И плакатов таких много было. И я тогда говорил: я не боюсь, и вы не бойтесь!
Но сегодня, когда моя семья выдавлена из России, я могу сказать только: я не боюсь! И я не боялся!
Но я НЕ ИМЕЮ ПРАВА на вторую часть фразы. Не имею права на вторую часть фразы по отношению к тем, что находятся ВНУТРИ России: и вы не бойтесь! И только потому, что я не в России. Даже находясь в Украине, не могу. Украинцы могут, и говорят россиянам: мы не боялись и не боимся! А я не могу.
И Алексей Навальный, не вернись он в Россию, не мог бы сказать: и вы не бойтесь! Как и любой человек, что находится ВНЕ страны.
И все его письма из тюрьмы, письма, что достойны книги и будут когда-то книгой, не менее значимой, чем «Колымские рассказы» (хотя и эмоционально противоположно наполненные), все эти короткие, пропитанные оптимизмом заметки, в которых, несмотря на отсутствие этих вот именно слов, видится и читается только одно: «Я НЕ БОЮСЬ, И ВЫ НЕ БОЙТЕСЬ!». Слова, на которые он имел право, только находясь внутри России. Слова, что пока не услышаны многими…
Время идет. Уже и широкомасштабной агрессии два года. И Алексей Навальный просидел больше трех. Чуть больше трех. Но дольше не просидит в страшной путинской тюрьме.
Сегодня его хоронят.
Но, по прошествию этих трех лет, после двух лет войны страшной и кровавой, не поменялись ли адресаты, не расширилось ли потенциальная аудитория вот этих вот слов: «Я НЕ БОЮСЬ, И ВЫ НЕ БОЙТЕСЬ»?
Мне кажется, что да.
Первое. В день похорон слова «и вы не бойтесь» являются призывом и для российских политиков в изгнании, и для лидеров общественного мнения, и для журналистов, что вовне.
Своей смертью Алексей Навальный подвел еще одну черту. Черту, что многие пока не могут переступить ментально. Не могут переступить только потому, что БОЯТСЯ себе в этом признаться.
А черта эта вот где – эпоха ненасильственного сопротивления режиму в России закончилась. Убив Алексея, они сами подвели эту черту. Никакой надежды на крах режима в результате ненасильственного сопротивления больше нет. Более того, если и когда сдохнет его, режима, главный вдохновитель – фашистский режим не падет. Слишком много выгодоприобретателей. Слишком сильно раскручена военная машина. И режим перестал быть персоналистским. Режим в России стал другим. Это фашистский режим, за которым стоит мощная военная машина. Не одна и не две персоны. А машина. Поэтому победить режим можно только военным путем. Поддержка ВСУ здесь (и национальных батальонов, внутри находящихся) – это не поддержка Украины только. Это поддержка себя и своего будущего.
Да, победа Украины – это необходимое условие. Необходимое, но недостаточное. Нужно иметь подготовленные, СОБСТВЕННЫЕ ВС, коим после победы Украины предстоит снести режим в России (на территории современной России). Другого пути нет.
Да. В этом страшно признаться. Боязно делать для этого что-то. Но Алексей же призывал. Может быть, пора услышать его?
Второе. В день похорон слова Алексея могли бы услышать и западные политики. Ведь сокращение (и без того недостаточной) западной помощи воюющей Украине обусловлено страхом. Политики БОЯТСЯ. И боятся если не путинской России, то своего избирателя. И они роют этот пресловутый «ров с крокодилами». Только роют его не по границе Украины и России. А внутри Украины. К ужасу и сожалению. Другого они попросту боятся.
Да, есть страны, что воспринимают эту войну ближе. Как свою почти. Страны с другим историческим опытом. Они же и страны, где нет этого рва: Польша, страны Балтии, скандинавские страны… Германия (с ее историческим опытом). А надо бы не бояться. Надо бы услышать Алексея. Через годы он обращался и к вам тоже! Это война не против Украины только. Это война и против вас.
Третье. Ну и, наконец, о главной для Алексей стране и площадке политической. О России.
Верю ли я в то, что современная Россия услышит Алексея Навального и перестанет бояться? Я говорю не об отдельных светлых людях. Я говорю о стране в целом. О таком количестве граждан, что смогли бы изменить страну.
Нет. Не верю.
Не верю. Но надеюсь. Надеюсь на то, что с территории современной России после победы Украины не будет исходить угроза миру. Что империя падет окончательно.
Как же это так: не верю, но надеюсь? Дело в том, что страна, – это не застывший каменный монумент. Страна во многом – это люди, ее населяющие. А люди умирают. И люди рождаются.
Я не верю в сегодняшних взрослых людей России.
Но Я НАДЕЮСЬ на новые поколения. На тех, что только рождаются. На тех, кого я видел на последних митингах.
Я надеюсь на то, что один из них, из молодых людей, скажет: «Я не боюсь!». И стоящие рядом парень с девушкой скажут: «И мы не боимся!». И еще один мальчишка почти. И еще одна девушка. И еще, и еще…
И когда они оглянутся, то увидят – их, молодых и сильных, много.
И тогда они скажут друг другу: «Я НЕ БОЮСЬ, И ТЫ НЕ БОЙСЯ! Я НЕ БОЮСЬ, И ВЫ НЕ БОЙТЕСЬ!».
Уже без Алексея Навального скажут.
И империи, и режима не станет.
Верю ли я? Нет. Надеюсь ли я? Да.
Мне кажется, что это именно то, что оставил нам Алексей. «Я не боюсь, и вы не бойтесь!».
Светлая память…
