Готовилась к лекции о 90-х годах и читала книгу Эрика Хобсбаума «Бандиты».
Книга эта была написана задолго до того, как обычным явлением российской жизни стали мужики в малиновых пиджаках.
Но с удивлением понимаешь, что многие выводы, сделанные на основании изучения главарей колумбийских банд или балканских бандитов XVIII века, очень хорошо «ложатся» на российскую ситуацию — и не только в 90-е годы. Наверное, переход от советской жизни к «рыночной» в России во многом сопоставим с тем надломом, который происходит при разрушении традиционных сельских обществ — а именно здесь Хобсбаум видит истоки массового бандитизма.
Там, где резко меняется жизнь, ослабевают власть и закон, где тысячи людей оказываются выброшены из привычного существования, резко возрастает роль энергичных молодых людей, умеющих обращаться с оружием. Они пытаются сами определять свою судьбу, но многие становятся, пользуясь определением Хобсбаума «социальными бандитами», играющими большую роль в окружающем их обществе.
Хобсбаум заметил ту черту, которая проявляется в разных странах и в разных ситуациях: бандиты, вышедшие из своих деревенских общин (или маленьких городков, или рабочих окраин), остаются тесно с ними связаны. Многие из них начинают восприниматься как единственные носители справедливости в несправедливом обществе. Жестокой, кровавой, но справедливости.
Можно вспомнить дона Корлеоне, к которому шли за помощью те, которым некуда было больше обратиться. Им всем было понятно, что Крестный отец вершит страшные дела. А что делать? «Не мы такие — жизнь такая», — как говорит герой фильма «Бумер».
Хобсбаум очень ярко показывает обе стороны социального бандитизма. Такие люди убивают, насилуют, грабят — и их жестокость всем известна. В то же время, они часто кому-то помогают — своим родным и близким, местной церкви, благотворительному фонду.
Хобсбаум проанализировал множество народных легенд, песен, рассказов о бандитах. Где-то бандиты оказываются благородными разбойниками — Робин Гудами, а где-то — кровавыми мстителями. Но все равно они вызывают восторг и преклонение, пусть связанное со страхом.
И это не особенность России или «лихих 90-х». Китайские разбойники, балканские гайдуки, украинский Олекса Довбуш, Стенька Разин, американские гангстеры — на них смотрели как на защитников.
Миф о бандитах сильно расходится с реальностью, но тем он интереснее — потому что речь идет не о нескольких десятках людей, нарушающих закон, а о том, как их воспринимают тысячи.
«Если мы удалим весь местный колорит и социальную структуру бандитизма, то остается стойкая эмоция и неизменная роль героев. Остается свобода, героизм и неизменная мечта о справедливости», — пишет Хобсбаум.
Выйдет из Шервудского леса Робин Гуд и накажет злобного шерифа. Мы понимаем, что очередной Робин много кого убил, ограбил банк, пытал своих врагов — но ведь он нас защищает.
Только все эти мечты направлены в пустоту. Далеко не каждый бандит — Робин Гуд, и не каждый пират — капитан Джек Воробей. Шаламов мог бы многое об этом рассказать. Но даже те бандиты, которые выполняют свою «социальную» функцию, не остаются с теми, кого вроде бы защищают.
Как пишет Хобсбаум, они с одной стороны принадлежат к миру угнетенных, а с другой — к миру богатства.
Они защищают «своих», но потом неминуемо начинают все больше перемещаться в мир силы и власти — идут на службу к более сильным — «полевым командирам», полководцам, государям, легализуют свое положение — и становятся командующими армиями или депутатами Госдумы. И приносят туда свои бандитские нравы и привычки, а вовсе не заботу о слабых.
В общем, надежда на то, что дон Корлеоне поможет тебе из чувства врожденной справедливости, не сработает. Надо об этом помнить и не романтизировать братву, какие бы песни о ней ни пелись.
