Иван Тютрин: С моей точки зрения, для того чтобы выработать какую-то стратегию работы оппозиции внутри страны и с западными институциями, нужно сначала поставить диагноз и определиться с оценками.
Мы говорим о том, что в России сегодня установлена персоналистская диктатура, более жёсткая или менее жёсткая — уже не важно. Если диктатура установлена, институт выборов уничтожен, то как об участии в них мы можем говорить? На мой взгляд, проблема заключается в том, что многие, даже из оппозиционного лагеря, пытаются навести тень на плетень, ввести людей в заблуждение. Иногда это просто прямой обман, когда людям, оппозиционным активистам говорят, что они могут на что-то серьёзно повлиять. У нас путинизм уже слишком долго, у нас за спиной несколько электоральных циклов, чтобы заново заходить в этот круг, тем более в сегодняшних, значительно худших условиях.
Я ни в коем случае не выступаю против муниципальных выборов. Более того, я услышал какое-то время назад один из аргументов, который мне показался достаточно разумным: что после падения путинского режима, в каком-то виде это произойдёт, в глобальном изменении страны должна быть какая-то легитимная опора для реализации демократического транзита, на которую новая российская власть будет опираться. И в условиях абсолютного уничтожения института выборов и тотальной политической зачистки, эти многочисленные муниципальные депутаты могут стать той базой, которая распределена по всей России и на которую можно будет опереться. Мне этот аргумент показался достаточно разумным.
Нелегитимна сама технология, которая сейчас имеет место. Голосование проходит 3 дня, подавляющее число участков не оборудовано камерами, «Голос», всевозможные наблюдатели и организационные структуры, которые могли хоть как-то на местах фиксировать вбросы — уничтожены. Поэтому утверждение, что чем больше пришло, тем сложнее фальсифицировать — это миф, а не реальность. Сегодня у российского гражданского общества отсутствует механизм контроля за выборами. Всё заточено на то, чтобы сделать любой результат.
