Александр Морозов: Вернувшийся в "сердце тьмы"
Навальный был почти убит, он встречает свое 45-летие в тюрьме, он является удивительным, невозможным явлением путинского постсоветского периода. Это — политический «Пушкин», русские будут им гордиться до конца истории. И вот почему.
1. Он показал, что в условиях полностью исключающих такую возможность, можно создать большое политическое движение, используя сверхсовременные средства — сетевые коммуникации, систему сбора средств, партизанское ютьюб-телевидение, т.е. он стал символом возможностей cloud-движения. Ему удалось совместить старые возможности демократии с новыми средствами.
2. Его кампания выборов в мэры Москвы — это единственное — и потому чрезвычайное важное — доказательство того, что «опрокидывающее голосование» вполне реально и в России. Получив в первом туре 27%, он показал насколько велика потребность новой политики в крупных городах-миллионниках.
3. Он показал, что возможен новый русский политический язык, понятный и доступный миллионам людей. Его собственные тексты — «колонки», «расследования», тексты видеоблоггинга — это самая убедительная демонстрация того, что сама по себе политическая речь сохраняет все свои классические возможности.
4. Навальный показал, что традиционный жанр «расследовательской журналистики» может быть превращен в политический феномен такой силы, что вынуждает таких людей как генерал Золотов или олигарх Усманов пытаться отвечать публично. То есть Навальный создал новое «пространство публичности», которое не сложилось бы без его усилий.
5. Навальный создал очень убедительный персональный образ деятеля первого «несоветского» политического поколения. Он всей своей «эстетикой» отделил лучшую, современную часть своего поколения от казенной политики кремлевских постсоветских авторитариев.
6. Возможно ли в XXI веке «национально-освободительное движение»? Считалось, что применительно к постсоветским странам после 1987-1989 гг. оно уже невозможно по многим причинам. Навальный совершенно убедительно показал, что — возможно. Можно таким образом соединить лево-центристскую и право-центристскую повестку, чтобы создать движение, обладающее сильной политической гравитацией. Он это продемонстрировал.
7. Навальный показал, что можно полностью вынуть из риторики, из политического языка противопоставление «Россия — Запад» и при этом убедительно выступать за реформу политических институтов и модернизацию. В этом смысле он, возможно, самая значимая фигура «постколониального» политического дискурса.
8. Навальный вернулся в «сердце тьмы». Показав миллионам русских: «Все, что у нас есть — здесь». Это исторический жест колоссальной силы.
9. К этому примыкает то, что Навальный показал, что можно в постмодерне простоять 10 лет на политической сцене, опираясь на «политику принципов», а не на «политику расчета», т.е. без оппортунизма. В политике постмодерна нет места «доблести» в ее старом понимании. И, как казалось, уже само пространство современной политики и ее «облачный» инструментарий не предполагают никакой доблести. Но Навальный своим возвращением показал, что это не так.
10. Я впервые увидел его 10 лет назад, на летнем форуме «Антиселигер», где мы выступали вместе. Мы были там вместе с К. И все это десятилетие я помню, как К., в целом весьма язвительная в отношении чужих юбок, мне сказала: «Да, хорошо бы у нас, у русских, был такой президент. Не стыдно было бы за первую леди перед другими народами».
+
Вот примерно то, что мне приходит в голову, как политологу и свидетелю этого десятилетия в день рождения Алексея Навального. Спасибо ему, его семье и всем, кто был с ним в это десятилетие, и всем тем, кто «донатили» и «консультировали», т.е. всем тем, кто теперь оказался «экстремистами». Потому что нет сомнения, что это наиболее достойные люди постсоветской политической истории России.
