У человека отжимают бизнес. Он мог бы пойти в суд, но судов нет. То есть, формально, они есть, можно, пройдя все наши инстанции, пойти в Страсбург, можно выиграть там и быть опять посланным здесь. В общем, можно заниматься этим всю оставшуюся жизнь. Но бизнеса не вернешь.
Можно плюнуть, достать заначку и жить на покое. Если заначка солидная, можно жить не здесь, а, допустим, в Таиланде или даже в Италии. Но бизнеса не вернешь.
Можно обращаться в СМИ, стоять с рукописным плакатом возле здания Государственной Думы, писать Путину и в Спортлото. Но бизнеса не вернешь.
И вот у человека от отчаяния и безнадежности что-то щелкает в голове, и он открывает стрельбу. Может, и не по тем конкретно, кто отжимал бизнес, но по одетым в такую же форму. Стрелять, конечно, незаконно, а в людей, которые лично тебе ничего плохого не сделали — просто солдаты на службе — и вовсе нельзя. Но вы помните, что действия «приморских партизан» одобрила чуть ли не половина жителей тех мест?
Женщина-искусствовед, которую только что, приняв закон о просвещение, то есть, о его запрете, лишили того, что составляло смысл ее жизни, за оружие, конечно, не возьмется. Как и профессор, которому перекрывают возможность сотрудничества с зарубежными коллегами, да и, вообще, нормального преподавания. Как и многие другие, вполне мирные, не склонные к самосуду люди, которым в нашей стране становится нечем дышать. Но они, всегда осуждавшие насилие, тоже придут к тому, что теми методами, в которые они всегда верили, ничего добиться нельзя.
Но есть ведь и такие, как мытищинский стрелок. И чем больше прав будут отбирать у людей, чем больше принимать идиотских запретов, чем больше разрушать остатки судебной системы, тем чаще будут звучать выстрелы и тем больше люди – мирные люди — будут одобрять тех, кто стреляет.
И все жертвы будут на совести властей!
