В связи с известными событиями в США очень многие наши бывшие соотечественники проявили себя как самые оголтелые расисты. Но я к этому привык и не…
В связи с известными событиями в США очень многие наши бывшие соотечественники проявили себя как самые оголтелые расисты. Но я к этому привык и не удивляюсь. Более того, хочу совершить каминг-аут: я сам не без греха. Недавно я был расистом. Правда, длилось это всего минуты три.
Дело было в берлинском метро незадолго до пандемии. Утро, центр, в вагоне в основном приличная немецкая публика средних лет. Едут на работу. Тихие, скромные, интеллигентные, разговаривают мало и вполголоса. При любом случайном касании долго извиняются. Вдруг в вагон врывается буйная кампания каких-то южных, смуглых людей. Несколько семей — взрослые и куча детей. Кричат, толкаются, мальчики прямо в вагоне организовали небольшой чемпионат по боксу. Взрослые бесцеремонно размахивают руками и орут друг на друга (не со зла, просто они так общаются). Бедные немцы вжимаются в кресла и делают вид, что ничего не замечают; когда их бесцеремонно расталкивают, тихо сквозь зубы говорят «энтшульдигунг» и отходят в сторону.
Вот тут-то на меня и накатил расизм, просто нахлынул горлом и чуть не удушил. Вот, думаю, хоть я и толерантный человек, но не могу не признать: эти арабы или турки не такие, как мы европейцы, с ними тяжело, их агрессивный темперамент опасен, они нарушают европейскую идиллию взаимной корректности, святость личного пространства. Так думал я, пока они громко выплевывали вместе с брызгами слюны в воздух свои шипящие, шершавые звуки, царапающие европейское ухо. Видимо, я как-то осуждающе посмотрел на одного из странных пассажиров, а он улыбнулся мне и по-свойски подмигнул. Я пригляделся, на его груди висел кулон с шестиконечной звездой. Тут меня осенило: они же говорят на иврите, как я сразу не узнал, они — евреи, туристы из Израиля.
Я посмотрел внимательнее и увидел все совершенно в другом свете. Дети не слишком воспитанные, зато симпатичные, с умными глазками. Их матери, конечно, немного экспансивные, но такие яркие, интересные. Мужики явно умеют постоять за себя. В общем, по сути, классные ребята, хоть и немного шумные. Как только я понял, что пассажиры для меня национально «свои», все их недостатки показались несущественными.
Тут мне стало ужасно стыдно. Ведь если бы они были арабами или турками, я бы, наверное, продолжал смотреть на них с надменной брезгливостью глупого сноба. А по какому праву? Ведь всё, в чем я обвинял их, относится и ко мне самому. Я, наверное, тоже излишне эмоционален, быстро вспыхиваю, бываю агрессивен и груб, могу нарушить в жарком споре чужое личное пространство.
Так работает психология расиста. Весь мир он делит на своих и чужих. У своих не видит и бревна в глазу, но истерит по поводу каждой соринки в чужом.
В общем, я так же быстро излечился от расизма, как и заболел им. Вошедшая следом за израильтянами большая арабская семья вела себя примерно также как и их еврейские «двоюродные братья». Но у меня это уже не вызывало ничего, кроме умиления. А немцы, научившиеся толерантности на преступных ошибках своих предков, продолжали вежливо улыбаться.
