Даниил Константинов: 6 мая 2012 года белый цвет протестов окрасился в красный
Многие сегодня вспоминают 6 мая 2012 года. Демонстрацию и столкновения на Болотной площади. Те самые события, которые подели черту под Болотными протестами, так и не ставшими Белой, снежной революцией. Напомню, что цвет тех протестов был белый. Белые ленточки, белые шарики, белый счетчик, белый забег, белый круг и белый автопробег. Не знаю, что именно должен был означать белый цвет. Может быть зиму, снег, а может быть мирный характер протеста. Я только знаю, что белый флаг это знак капитуляции….
Так или иначе, но 6 мая 2012 г. белый цвет окрасился в красный. Провокация, подготовленная властями, привела к столкновениям между полицией и демонстрантами, в ходе который пострадали многие люди: были избиты или задержаны. После чего репрессивная машина включилась на полную мощность, выхватывая все новых участников тех событий и перемалывая их своими стальными зубцами в тюрьмах и лагерях. «Болотное дело» стало символом политических репрессий путинской России.
Мое 6 мая 2012 г. сильно отличалось от того, что видели и чувствовали другие. К тому моменту я уже полтора месяца находился в СИЗО по ложному обвинению в убийстве. Помню, что перед арестом, уже зная, что против меня фабрикуется какое-то дело, и после ареста я убеждал многих оппозиционеров и гражданских активистов, что мое дело это только «первая ласточка» грядущих репрессий, а за мной последуют и другие. Я хорошо помню, что тогда многие в ответ лишь усмехались и отмахивались, мол, «ерунда все это, тебе просто не повезло».
Пройдет пару месяцев и за мной и вправду потянутся другие — цепочками, очередями, ведущими прямиком в приемные отделения следственных изоляторов. Но это уже будет другая история…
А тогда, 6 мая я сидел в камере, припав ухом к мобильному телефону, жадно впитывая сообщения с места событий. А сидел я прямо на полу — между «дубком» (столом) и окном, так, чтобы меня не было видно в «шнифт» — глазок в двери, который периодически открывали дежурившие на смене «продольные».
Я сидел на полу и слушал, как в телефоне мне нервно рассказывают о ходе демонстрации, о количестве народа, о том, какие есть колонны и кто в какой колонне стоит. Я слышал скандируемые лозунги, шум толпы и крики. А потом… а потом людям стало не до телефонов…
Тогда я жадно следил за событиями и надеялся, что это выступление станет прологом к мощному народному движению, способному сокрушить правящий режим. А оно оказалось драматической развязкой, за которой последовало затухание протестов и годы репрессий.
Прошло восемь лет.
