Александр Скобов: "Водяного перемирия" с путинской властью не будет!
Причитания о том, что мир изменился и уже никогда не вернется к прежнему состоянию, стали уже общим местом. Имеются в виду не только привычные нам формы взаимодействия и просто общения между людьми. Многие предсказывают резкое падение общего уровня благосостояния, хаос в экономике, окончательный развал системы международных отношений, замыкание в государственных границах, возрождение авторитарных и тоталитарных методов управления. С недоумением пишут о том, насколько наша цивилизация оказалась хрупка, уязвима и не готова к вызовам.
И ведь вроде раньше цивилизация проявляла куда большую устойчивость. Не воспринимала как катастрофу куда более масштабные и трагические эпидемии. Кто-то объясняет это нравственным прогрессом общества. Люди научились ценить человеческую жизнь и ради ее защиты готовы отказаться от многих других достижений прогресса. Но есть и другое объяснение. Дело не в нравственном развитии цивилизации, а в ее изнеженности. Принципы гуманизма она свела к абсолютизации комфорта, удовольствий, потребления. И потеряла способность выдерживать испытания, терпеть боль.
Плач части интеллектуалов по очередной гибели западной демократии можно понять. Разворачивающаяся под телекамерами трагедия Бергамо повергает в шок. А человек на то и человек, что может усомниться, заколебаться в своей приверженности привычным принципам. Но есть и те, кто не сомневается и не колеблется. Кто с вожделением предвкушает скорый конец этого «исторического недоразумения» — цивилизации прав человека. Наконец-то. Дождались. Раздолье фашистам всех мастей.
Цивилизация вступила в новый глобальный кризис. Эпидемия — не его причина. Она лишь стала катализатором обострения накопившихся противоречий.
Для одних она просто будет поводом вновь заявить, что западная цивилизация так и не смогла реализовать провозглашенные ею высокие идеалы верховенства права, приоритета личности, справедливости, солидарности, взаимопомощи, гуманизма. А потому весь ее общественный строй необходимо заменить. Другие продолжат петь свою старую песню о том, что ложными были сами идеалы и цели. Что цивилизация расплодила слишком много слабых и больных. Что она тратит на их поддержку слишком много ресурсов. Что для дальнейшего развития надо сбросить этот балласт.
Возобновятся споры, казавшиеся уже законченными. Вновь будет поставлена под сомнение способность «невидимой руки рынка» оптимально решать все общественные проблемы. Вновь станет актуальным масштабное нерыночное перераспределение ресурсов. Сегодня правительства большинства развитых (и не только) стран пошли на беспрецедентные меры по приостановке экономической деятельности всего лишь ради притормаживания распространения эпидемии. Но это значит, что огромное количество людей потеряет возможность обеспечивать себя своим трудом.
Рыночные оптимисты обещают, что, как только эпидемия спадет, экономика быстро восстановится. Изголодавшиеся по привычному уровню потребления люди предъявят свой повышенный «отложенный спрос» на все, в чем они вынуждены были себе отказывать. Вот только будет ли этот спрос платежеспособным? И ведь на самом деле никто не знает, как долго продлится эпидемия, сколько у нее будет «волн», как глубоки окажутся экономический спад и «проедание» общественного богатства.
Будет действовать и фактор психологической травмы от эпидемии, страх перед новыми, неизвестными ранее угрозами. Одни пойдут по пути добровольного ограничения потребления ради безопасности. Другие вынуждены будут встать на этот путь. Ведь производимые ими экономические блага перестанут быть востребованы. Далеко не все из них смогут быстро найти новую сферу приложения своих способностей.
Принципы гуманизма долгое время были неотделимы от ориентации на рост благосостояния. Это было естественно для общества, в котором значительное количество людей пребывало в беспросветной бедности, и было полностью поглощено изнуряющим и далеко не творческим трудом, что почти полностью исключало для них какое бы то ни было «личностное развитие». Победа над бедностью делает связь между этими двумя элементами неочевидной.
Возможно, наиболее развитой части человечества уже в ближайшее время придется выбирать между гуманизмом и неограниченным ростом потребления. Неограниченным экономическим ростом. А это поставит под вопрос фундаментальные принципы рыночной экономики: рост доходов как главный стимул экономической деятельности, рентабельность, экономическую эффективность.
И вот тогда вполне вероятен бурный «ренессанс» течений, приверженных нерыночным экономическим моделям, казалось бы окончательно отвергнутым историей. И «справа», и «слева». В истории не бывает ничего окончательного. Товарищу Фукуяме пламенный привет. Вы же не думали, что все будет так просто? Поэтому не ждите всеобщего единения перед лицом эпидемии. Напротив, следует ждать обострения идеологической и политической борьбы.
В любом обществе всегда борются два начала: начало эгоистическое и начало солидарности. Любое общество основано на каком-то балансе этих двух начал. Но этот баланс всегда неустойчив и преходящ.
По каким-то вопросам оказывается возможен широкий компромисс при вытеснении на периферию крайних позиций. По экономическим вопросам таким компромиссом долгое время была так называемая «смешанная, социально-ориентированная рыночная экономика».
Перспективы «обновления» этого компромисса связаны с поиском новых форм распределения, которые одновременно будут и нерыночными, и неэтатистскими, небюрократическими. Которые будут основываться на самоорганизации гражданского общества. Именно пришествия этих новых форм распределения «антиэтатистские левые» безуспешно прождали всю индустриальную эпоху. Делает ли их возможными «информационное общество» — мы вскоре увидим. Во всяком случае, известно, что в этой сфере компромисс возможен. И более-менее понятно, где его искать.
Но есть сфера, в которой компромисс невозможен в принципе. Это сфера политическая. Поле борьбы демократии и авторитаризма (будем для простоты считать тоталитаризм крайней формой авторитаризма). Эпидемия действительно является серьезнейшим вызовом демократии. А значит — союзницей авторитаризма.
Дело не в том, что авторитаризм якобы способен более эффективно бороться с эпидемией. Или хотя бы на какое-то время создать иллюзию своей эффективности у, скажем так, не самых информированных граждан. Как и в сфере экономики, вопрос эффективности и тут, по большому счету, не главный. Человеку психологически свойственно в минуту опасности, в минуту боли и горя хотеть прислониться к сильному. К сильной власти, например. И это желание у многих может перевесить все другие мотивы. Как рациональные, так и «ценностные».
И если неподотчетная рядовому гражданину, несменяемая авторитарная власть способна дать ему ощущение защищенности, чувство внутреннего комфорта, то, может, это и есть новая высшая форма гуманизма? И вот уже вполне гуманистически и прогрессивно настроенные люди в России призывают в борьбе с эпидемией объединить силы со всеми, «без всяких демократических сантиментов». И они уже готовы забыть путинской клике все ее мерзости и подлости, насилие, обман, попрание закона и права, конституционный переворот и узурпацию власти. Как бы на время забыть. Ради гуманизма.
Умирающему в коридоре неприспособленной к эпидемии больницы итальянцу или американцу безразличны свободные и честные выборы, независимый суд, права и достоинство, пишет Александр Мельман. И подводит итог: коронавирус убил демократию. Однако отказываться от демократии пока не собираются ни итальянцы, ни американцы. И вряд ли они так легко забудут обо всех жертвах, принесенных в борьбе за демократию их предками.
Иное дело страны, в которых демократия никогда или почти никогда не представляла большой ценности в глазах большинства. Есть мнение, что в России «стокгольмского синдрома» ее населения хватит ненадолго. По мере развития эпидемии и экономического спада стремление забиться под крыло власти, какова бы она ни была, уже к осени сменится всеобщей ненавистью к ней. Но есть и противоположное мнение: из этой эпидемии фашистский режим Путина выйдет окрепшим. А значит, продолжит свой «крестовый поход» за «уход Запада из истории».
Что в этом случае останется тем, для кого гуманизм не сводится к комфорту под анестезией? Для кого неприемлемо унизительное существование бесправными холопами под безраздельной властью негодяев? Всех этих путиных, терешковых, матвиенок, зорькиных, дедовых? Людей с проржавевшими душами и прыщавой совестью? Им останется только продолжать сопротивление авторитаризму. Продолжать борьбу за его свержение. Всеми доступными средствами. Независимо от того, сколь малыми и отдаленными представляются шансы на победу.
«Водяного перемирия» с путинской властью не будет!
Будущее не предопределено. И если вы меня слышите, вы и есть Сопротивление.
