Столкновение страхов

На фоне эпидемии коронавируса Владимир Путин решился отменить символическое по своей сути «голосование» по поправкам в Конституцию, включая знаменитое «обнуление» президентского срока. Российский журналист и драматург Виктор Шендерович уверен: зная повадки российского президента, невозможно даже предположить, что его мотивом была ответственность за жизнь людей. 

Публицист выдвигает два возможных объяснения поведения Путина. Во-первых, «пожизненный» президент может попросту не набрать 22 апреля необходимой явки и процента одобрения для социальной легитимации своих поправок. Во-вторых, сам факт принуждения к голосованию тогда, когда это может оказаться смертельно опасно, может лишь усугубить народное недовольство.

Иллюзорная угроза

Обе эти версии, скорее всего, верны. Согласно последнему опросу «Левада-центра», лишь треть россиян уверены, что примут участие в голосовании по поправкам в Конституцию, а поддержать их готовы менее половины опрошенных. При этом новую норму, позволяющую Владимиру Путину после 2024 года избраться еще на два срока, одобряют 48% опрошенных, и не одобряют – 47%. Таким образом, ни о каком «путинском большинстве» говорить уже не приходится, и очевидно, что как минимум половина опрошенных не желает видеть Путина на этом посту еще 16 лет. 

Поднятию рейтинга российского президента не помогло даже то, что общественное одобрение «обнуления», продемонстрированного публике как «спонтанное» предложение Валентины Терешковой, готовилось Кремлем заранее. Еще в конце февраля Центр политической конъюнктуры подготовил доклад, перечисляющий основные страхи россиян. В качестве наиболее сильных и ярко выраженных страхов авторы доклада назвали обострение борьбы за власть между различными политическими силами и новый передел собственности; снижение социальных обязательств государства и отмену нацпроектов; потерю авторитета России в мире, угрозу внешнеполитических поражений и утрату преемственности власти. 

Основные высказывания фокус-групп, которые приводятся в докладе, это страх перед беспорядком и потерей стабильности, а также заявления о том, что кроме Путина просто некому возглавить страну. Следом идут страхи межнациональных конфликтов и сепаратизма, а затем – ухудшения экономической ситуации и война со страхами НАТО.

От будущего к настоящему

При этом нет никаких оснований считать, что доклад лояльной к Кремлю организации отражает истинные настроения россиян. Зато можно с уверенностью констатировать, что он повторяет те самые страхи, которые годами пыталась внушить населению российская пропаганда. Еще 5 лет назад я отмечала, что основой пропагандистского мифа является страх перед революцией, голодом, хаосом, разрухой и войной, тогда как Путин позиционируется как единственное средство спасения от перечисленных угроз. Обобщая, можно сказать, что Кремль играл на страхе смерти, сравнивая текущую реальность не с нормальной мирной жизнью, а с образом будущей катастрофы, красочно создаваемой телевидением. 

К сожалению, приходится признать, что эта тактика была довольно эффективной. Однако в последние годы она, похоже, перестала срабатывать. Соцопросы независимых аналитических центров показывают, что главный страх людей смещается от страха перед переменами и революциями к страху перед болезнями, произволом властей и возможной мировой войной, то есть к страху последствий путинского правления, а не мифических последствий его ухода. Именно об этом говорит опрос, проведенный «Левада-центром» еще в октябре 2019 года. Состояние медицины, произвол силовиков и агрессивная внешняя политика, постоянно повышающая градус конфронтации с Западом – это реалии современной России, а вовсе не образ «грядущей катастрофы», который был так популярен всего несколько лет назад. Проще говоря, россияне стали больше бояться путинского настоящего, чем неизвестного будущего.

На фоне эпидемии коронавируса этот страх перед настоящим усиливается еще больше, более того, именно он представляет сейчас собой тот самый страх смерти, монополией на манипуляцию которым еще недавно обладал Кремль. Таким образом, любые действия Путина, которые могут повлечь увеличение количества заражений, грозят обратить этот «самый главный страх» против него. 

«Мирная» ностальгия

Даже культ СССР, который раскручивался пропагандой для легитимации путинской власти и мобилизации населения, хоть и достиг максимума в последние годы, уже не выполняет своей изначальной задачи. В этом плане достаточно интересен один из последних соцопросов, посвященный анализу причин высокого уровня ностальгии по Советскому Союзу. Как оказалось, в сознании таких ностальгирующих преобладает миф о социально-экономическом благополучии, стабильности и социальной справедливости в СССР. В качестве субъективных причин желания возврата в прошлое опрошенные называют необходимость сопричастности к «великой державе», негативные последствия от разрушения единой экономической системы и потерю чувства сплоченности и доверия, которым они наделяли советское общество.

Таким образом, «имперско-мобилизационная» составляющая мотивации ностальгии составляет максимум треть от общего числа мотивов. Более того, даже желание «сопричастности к великой державе» еще не значит само по себе одобрения войн. Другие же мотивы и вовсе носят мирный и социальный характер, более того, концентрируются именно на тех вещах, которые путинский режим не в состоянии предоставить людям. Еще одним ударом по пропаганде стало снижение процента людей, доверяющих российскому телевидению, с 79% до 52%.

Словно чувствуя изменение общественных настроений, Кремль делает ставку на репрессивные методы, в первую очередь Росгвардию, на легитимацию которой, кстати, тоже направлена часть пропагандистских усилий. Однако практика все больше показывает, что население перестает верить иллюзорным конструкциям, а страхи смещаются из области мифов в неприглядную реальность. 

Ксения Кириллова