Александр Скобов: "Долгое государство Путина" является ремейком фашизма
Два самых ярких события месяца, имеющих друг с другом внутреннюю связь: единогласное голосование Госдуры (простите, Собрания по одобрению сексуальных домогательств г-на Слуцкого) за пакет путинских поправок к Конституции и поток бессвязного бреда в интервью «спикера» этого достопочтенного Собрания.
Первое свидетельствует о том, что формирование в России государства фашистского типа находится на завершающей стадии. Ежу ясно, что в нормальном демократическом обществе такого единодушия по важному вопросу дальнейшего политического развития быть не может просто в силу его плюралистичности. И там, где представительные органы действительно представляют общество со всем многообразием его социальных групп, их интересов и взглядов, это многообразие в них обязательно проявится. Так бывает, если общество самостоятельно (субъектно), является источником политической воли, а представительные органы служат для ее выражения.
Иное дело — политические системы, в которых единственным субъектом, монопольным источником политической воли являются правитель и сложившаяся вокруг него узкая группа его ближайших соратников. «Голосовательные процедуры» в таких системах являются не выражением политической воли общества (которой нет), а ритуальной присягой на верность правителю. Эта модель известна со времен римских цезарей и ранее в политических науках именовалась «плебисцитарной диктатурой». В наш политкорректный век ее предпочитают деликатно именовать «делегативной демократией».
Обычно под этим понимают делегирование гражданами правителю права принимать любые решения без их участия, а также не стеснять себя ограничениями «законности» и всевозможных «свобод», пока его правление в целом устраивает большинство. Но это всегда оборачивается делегированием правителю монопольного права формировать и выражать политическую волю, которая растворяет в себе, нивелирует все многообразие интересов различных общественных групп. Поэтому на выходе такой модели, в качестве ее парадного фасада мы всегда будем иметь искусственно созданный монолит всеобщего единодушия и «одобрямса», к выражению которого и сводится роль «представительных органов».
И даже если выражение несогласия полностью не запрещено законодательно (а это, как любили говорить советские держиморды, «не ваша заслуга, а наша недоработка»), оно начинает восприниматься как нечто болезненно аномальное, да и просто неприличное. Фраза «парламент — не место для дискуссий» очень точно выражала политический идеал путинской правящей элиты, сформировавшийся еще на самой ранней стадии путинщины.
В советском «парламенте» дебаты (или, как тогда говорили, «прения») сводились к тому, что тщательно отобранные партноменклатурой доярки и металлурги, инженеры и писатели индивидуально соревновались друг с другом в выражении верноподданнического восторга «дорогой партии и правительству». В путинском «парламенте» в выражении верноподданнического восторга состязаются несколько компактных групп, именуемых «партийными фракциями». Различие все более становится чисто стилистическим, а не принципиальным.
Монолитное единство «думских партий» не сводится к чистой имитации. В основе их «консенсуса» лежит вполне осознанная и искренняя поддержка двух важнейших, «системообразующих» направлений внутренней и внешней политики путинского Кремля.
Первое — это последовательное сворачивание демократических свобод, принятие все новых репрессивно-запретительных законов, призванных заткнуть рот тем, кто не желает «интегрироваться» в путинский монолит. Причем в этом Кремль допускает определенные вольности. Разрешает «депутатам» быть большими «роялистами», чем он сам. Выступать с различными инициативами, требовать ускорения процесса ликвидации свобод, усиления репрессий. Бежать впереди паровоза. Нетерпеливо бить копытами, как в старом сальном анекдоте про молодого и старого быка. А Кремль, подобно старому и опытному быку, вальяжно цедит: «Мммедленно-медленно спустимся с горы и…»
Второе направление — имперский реваншизм и глобальная конфронтация с Западом. Тут тоже вполне плюралистично допускаются «оттенки». Клоунам из «парламента» дозволяется то, что сам официальный Кремль себе все-таки не позволяет. Так, некий г-н Ж. пользуется полной свободой периодически требовать с трибуны сбросить атомную бомбу на очередных «врагов России».
И вот тут мы переходим ко второму яркому событию и его органической связи с первым. При всей нечленораздельности тирады г-на Володина, в ней есть одна достаточно четкая и содержательная мысль. Он обращается к Западу с призывом не посягать на «наши» установления, а самим взять их на вооружение. Пойти по пути России. То есть по пути «делегативной демократии». Ну, или «плебисцитарной диктатуры».
Предлагать Западу отказаться от «уходящей натуры» либерализма и востребовать «долгое государство Путина» стало навязчивой идеей путинской политической элиты. Цель путинского режима не ограничивается возвратом к «миру империй» и выгрызанием своей сферы имперского диктата. Она более амбициозна. Это «закрытие» западной либеральной демократии как цивилизационного проекта. Возвращение Запада к его «традиционным ценностям», то есть ценностям «долиберальным», феодально-племенным.
Именно это было целью фашизма. И именно поэтому «долгое государство Путина» является ремейком фашизма. Его сосуществование с «прогрессистским» западным проектом действительно невозможно. Кому-то из них придется «уйти из истории». Столкновение между ними неизбежно.
