Когда заканчивается правосудие, начинается война. Она может быть объявленной, необъявленной, холодной, гражданской, гибридной – какой угодно, но суть ее в том, что право бездействует, а значение имеет только сила.
Убийство Касема Сулеймани безусловно остается за рамками права, тут просто не о чем спорить. Знаменует ли оно начало войны между США и Ираном, пока непонятно. Но ясно одно: на генерала Сулеймани правосудие не распространялось, он был для него недосягаем. Как не распространяется оно в Иране и на высшее руководство, прибравшее власть в стране в результате исламской революции 1979 года.
Фундамент диктаторского режима в Иране
40 лет у власти в Иране находятся религиозные фанатики, которых не выбирает народ, не утверждает парламент. Должность Великого аятоллы (главы Исламской Республики Иран) открывает диктатору безграничные возможности – от амнистии отдельных осужденных до определения общей политики государства и смещения избранного президента страны.
После революции 1979 года главой Ирана стал Имам Хомейни, а после его смерти в 1989 году диктаторскую должность занял аятолла Али Хаменеи, остающийся в конституционной должности «лидера страны» и по сей день.
Понятно, что без силовой поддержки и преданных силовиков диктаторский режим устоять не может. Генерал Касем Сулеймани был одной из ключевых фигур в силовом обеспечении религиозно-фундаменталистского режима в Иране. Как лихорадочно после Октябрьского переворота 1917 года в России было создано ВЧК, как через год после прихода к власти нацистов в Германии было сформировано СД, так и после революции 1979 года в Иране был создан Корпус стражей исламской революции (КСИР).
Борьба во имя «божественного закона»
Сулеймани вступил в КСИР с первых же дней его существования и довольно быстро продвинулся на руководящие должности. Формально КСИР был создан для «охраны революции». Что под этим подразумевалось? Конституция Ирана, определяя в преамбуле задачи КСИР, говорит об этом так: «Не только охрана границ, но и исламская миссия, то есть джихад во имя Бога, а также борьба во имя Божественного закона в мире лежит на их плечах».
Во имя «божественного закона» стражники Корпуса, стали ударной силой в борьбе иранской власти с любыми проявлениями оппозиции. Уже через год после захвата власти в стране была провозглашена исламская культурная революция. А куда же без нее? Опыт большевиков, нацистов и китайских коммунистов ясно показывает, что культура – главный враг диктатуры.
Полный контроль: закрытие университетов в Иране
В июне 1980 года в Иране был создан штаб «культурной революции», который располагал боевыми силами КСИР (в тот момент около 200 тыс. человек), готовыми в нужный момент подавить возможные беспорядки. В июне же на неопределенный срок были закрыты все высшие учебные заведения страны. Аятолла Хомейни назвал университеты «центрами разврата», находящимися на службе у империалистов. Из высших учебных заведений изгонялись сотни людей. Только из Тегеранского университета было уволено 389 профессоров, преподавателей и сотрудников; всем им было предъявлено стандартное обвинение в сотрудничестве с шахским режимом.
В общей сложности в июне 1980 г. из высших учебных заведений были изгнаны 20 тыс. студентов и 2 тыс. преподавателей. 20 июня начались жестокие уличные столкновения между муллами и КСИР с одной стороны и не желающими закрытия университетов студентами и преподавателями – с другой. В результате столкновений были арестованы, ранены и убиты сотни студентов.
Были запрещены демонстрация иностранных фильмов, хранение и продажа видеокассет, иностранных кинолент с развлекательными программами. Для контроля над средствами массовой информации было образовано Бюро по борьбе с непристойностями.
Добыча «правоверных» мусульман
КСИР и другие военизированные проправительственные организации контролировали выполнение женщинами всех предписаний шариата: обязательного ношения чадры или платка-хиджаба, ограничения профессий, раздельного обучения, запрещения разводов по инициативе женщины, введения вновь многоженства и временного брака. Телесные наказания по шариату за воровство, употребление спиртного и смертная казнь за измену родине, шпионаж, супружескую неверность и наркоманию были распространены на женщин.
Особенно строго контроль над выполнением женщинами предписаний шариата осуществляли члены КСИР и «Хезболлы». Нередко женщин, осмелившихся выйти на улицу без чадры или хиджаба, они забивали камнями насмерть. Стражникам КСИР было разрешено принуждать к сожительству женщин, обвиненных в борьбе против режима, поскольку по мусульманским законам они считались военнопленными и рассматривались как добыча «правоверных» мусульман.
Репрессии коснулись и армии. КСИР и другие радикальные группировки только за два послереволюционных месяца казнили более 20 тысяч кадровых военнослужащих иранской армии и сотрудников САВАК (министерства госбезопасности Ирана).
Когда правосудие бессильно – за дело берутся военные
КСИР стал для Ирана тем же, чем было НКВД, а затем КГБ в СССР или СС в нацистской Германии. Маниакальная идеологическая одержимость стражей Корпуса в сочетании с изощренной жестокостью и абсолютной моральной деградацией привели к массовому террору в стране. Я думаю, людей, радующихся смерти Сулеймани, в Иране гораздо больше, чем скорбящих о его гибели.
Во время всех этих драматических событий, происходивших после исламской революции, Касем Сулеймани был лейтенантом КСИР. Здесь он делал свою карьеру: сначала стал командиром 41-й пехотной дивизии, а затем возглавил Эль-Кудс – особое подразделение КСИР, отвечающее за проведение специальных операций за пределами Ирана.
Террористические акции, незаконные поставки оружия, провокации военных действий, военная, финансовая и политическая поддержка террористических организаций – вот сфера действий Эль Кудс и ее командующего Касема Сулеймани. И здесь он тоже был выше закона и тоже недосягаем для правосудия. Ни для иранского, потому что правосудия в привычном понимании в Иране нет, ни для международного, потому что арестовать его не было никакой реальной возможности. И вот, когда правосудие демонстрирует свою беспомощность, дело в свои руки берут военные.
Хорошо ли это? Да ничего хорошего! Здесь возможны ошибки и злоупотребления, гибель случайных людей и непредвиденные последствия. Но когда нет правовой возможности остановить преступную деятельность, людям и государствам не остается ничего другого, как использовать средства неправовые. Это плохой выход, но, по-видимому, единственно возможный: молчаливое наблюдение за разгулом насилия и преступности – это один из способов их поощрения.
Александр Подрабинек для belsat.eu
