 |
Не стало Евгения Ихлова. Ниже – его последняя заметка. Евгений Ихлов. Сакральный мясник Попытки деконструкции мифа о маршале Жукове — всегда пик духовного освобождения России Как-то иногда всё замечательно совпадет. «Время возвращаться с Майданов» заявил один из лидеров создаваемой «партии мэров» <русскоязычных городов> Кернес и анонсировал вынос переименования проспекта в честь маршала Жукова (с 2016 года – проспект имени генерала Петра Григоренко) на ближайшую сессию Харьковского горсовета. И как раз исполняется 103 года началу знаменитого «Брусиловского прорыва» июнь-июля 1916 года. Для себя я отметил, что попытки деконструкции мифа о маршале Жукове – это всегда пик духовного освобождения России, ее стремления выпутаться из «бондажа» имперско-миллитаритского культа (все жду, когда очередь «деконструкции» дойдет до палача Измаила и Варшавы, точнее, ее еврейского пригорода – Праги, генералиссимуса Суворова [конечно, солдаты обожали – ни один европейский полководец в последней четверти 18 века – «Века Просвещения» – не разрешал своим солдатам такое «чингисхановское» мародерство {пресловутые «даю город на три дня»} и право на резню {возможность казакам походить с головами на пиках}, как этот любимец российско-советских учебников]). Жуков – это квинтэссенция идеологии советского милитаризма, его «замкОвый камень». Его даже удачно использовали и используют для замещения Сталина (нужен же массам высший имперский символ), когда власти или отдельные ведомства, вроде минобороны, считают, что народный культ Сталина становится формой латентной фронды… Можно сказать, что у русского коммуно-имперства два полюса – Сталин и Жуков, и наивные десталинизаторы считали возможным потеснить сакрализацию генсека сакрализацией его военной аватары (это как солдафонская голова шварцевского Дракона). Скажу проще: степень «жуковизации» – это и степень советизации. Поэтому там, где люди еще считают себя «бывшими советскими», но там, где «сталинолатрия» (эта подлинная стигма «Русского мира») уже невозможна, эксплуатация «тени Жукова» является очень удачной пропагандистской находкой: мы ведь любим не правителя-душегуба, но полководца-победителя. Дело в том, что генерал Григоренко не только герой последовательной диссидентской борьбы (и герой борьбы за права крымскотатарского народа), но и как военный теоретик – жестокий критик методов Жукова. Честно писал о его провальной тактике, ведущей к неимоверным потерям, но немыслимой жестокости, в том числе массовых приговоров собственных офицеров к расстрелу (начал эту практику с Халкин-гола, но тогда обречённых им успели помиловать), о том, что в армии куда больше ценили Конева и Рокоссовского, солдат берегших куда больше. Надо еще вспомнить, что печально известные испытания на Тоцком полигоне в сентябре 1954 — это не просто варварство, это очень важный этап к подготовке наступательной Третьей мировой войны (танковый бросок к Рейну и Ла-Маншу – через полосу очищенную от солдат НАТО атомными ударами [в Риме, Париже и Бордо танкисты могли все по-умирать вповалку, как пожарные в сериале «Чернобыль», уже прислали бы новоотмобилизованных]) и козырь для скорого – в феврале 1955 года – смещения с должности главы правительства соперника Хрущёва Маленкова, твердящего о невозможности победы в ядерной войне… Поэтому выбор между именами Григоренко и Жуков для названия проспекта в Харькове – это выбор между человечностью и бесчеловечностью на войне. И теперь об еще одном генеральском культе, я имею ввиду Брусилова. Действительно, в июне 1916 австрийский фронт рухнул под Луцком. Целью российского наступления была помощь итальянцам, чем фронт на реке Изонцо уже трещал под австрийским давлением. Теперь результаты: якобы фатально подломленная Брусиловским прорывом Австро-Венгрия в своей «агонии» сумела – осенью того 1916 года (правда, вместе с кайзеровскими частями) занять Румынию, обеспечив центральные державы зерном и нефтью, осенью 1917 прорвать итальянский фронт и почти дойти до Венеции (см. «Прощай, оружие» Хэмингуэя) – положение спасло только формирования заградотрядов из жандармов и повальные расстрелы – каждого 7-го! – в бегущих итальянских частях. Потом – зимой 1918 – австрийские части еще займут юг Украины и реальной угрозой для них станут лишь партизанские отряды Махно. А Брусилов потом провел еще одно наступление – в июле 1917, завершившиеся уже полным развалом армии и потерей 60 тыс. солдат и офицеров за несколько дней боёв. Зато было обласкан большевиками и привлечен ими к стратегическому планированию. Так что советско-российский милитарный культ стоит на двух сакральных генералах-мясниках – Брусилове и Жукове. |
