У меня всегда были хорошие личные отношения с Сергеем Доренко — разумеется, до того момента, когда мы вообще общались. Но меня поражает другое: после всего того, что Сергей с коллегами по программе «Время» устроил в телеэфире в 1999-2000 годах, в многочисленных некрологах о нем продолжают говорить как о журналисте.
Но это уже была никакая не журналистика, это было ее еженедельное изнасилование, самая настоящая нравственная катастрофа. И никаким журналистом после этого Сергей уже не был, просто не мог быть. Я не удивляюсь. когда о нем как о журналисте говорят разнообразные приспособленцы, Киселевы и Соловьевы, которым выбор Сергея, по сути, открыл дорогу в их новую профессию. Но когда о Доренко как о журналисте говорят люди, старающиеся даже сейчас придерживаться стандартов профессии, я начинаю понимать всю глубину нравственной пропасти, в которой оказалась журналистка постсоветского пространства — и отнюдь не только российская, украинская — как показали выборы 2019 года — тоже. Сергей копал эту яму своими собственными руками, самозабвенно и азартно. В этом ему не откажешь.
Виталий Портников
