Ваша нечисть

Не так давно председатель Мосгорсуда Ольга Егорова пожаловалась Алексею Венедиктову на Виктора Шендеровича, сказавшего эфире «Эха Москвы», что пока не посажены в тюрьму судьи, выносившие приговоры Ходорковскому и «болотникам», ни о какой положительной репутации судейского корпуса говорить не приходится. Так называемая «судья» Егорова сетует на колоссальную нагрузку московских судей и настаивает на более деликатном к ним отношении. А также на том, что критика работы судей и функционирования судебной системы должна быть взвешенной, а анализ законности и обоснованности выносимых судебных актов должен проводиться «в установленном порядке».

Нечестность, бессовестность, сервильная готовность к вынесению заведомо беззаконных и несправедливых решений значительной части российских судей – одна из наиболее омерзительных черт сложившейся в России политической системы. И вместе с тем это один из важнейших системообразующих элементов путинского режима. Именно такой «суд» позволяет сохранять бесконтрольность и несменяемость правящей клики при формальном сохранении демократических институтов «как у больших». Именно такой «суд» позволяет властям фальсифицировать выборы, запрещать любые неугодные им митинги, создавать невыносимые условия для деятельности любых неугодных им организаций, творить любое полицейское беззаконие. А недовольных посылать на три буквы, то есть «в суд» с заранее известным результатом.

В отличие от классического фашизма, «гибридный фашизм» Путина формально признает право на политическую конкуренцию и критику власти. Но доступ ее оппонентов на политический и информационный «рынок» жестко контролируется, регламентируется и ограничивается имеющимися в распоряжении власти средствами – формальными и неформальными, финансовыми, административными и полицейскими, часто откровенно бандитскими. В результате реальная оппозиция вытесняется на периферию общественной жизни, в маргинальное гетто. Там вы можете говорить про власть практически все, что хотите, но это никак не мешает власти делать все, что хочет она. Критика вроде и есть, но она ни на что не влияет. На любую критику, на любое обвинение в беззаконии власть смеется вам в лицо и с ухмылкой говорит «в суде не докажете».

Когда общество лишено возможности бороться с беззаконием и мухлежом власти через выборные и судебные процедуры, у него остается последний способ ненасильственного воздействия на обнаглевшую правящую «элиту»: демонстрировать ей свое отвращение и презрение, публично ее позорить. Казалось бы, вытесненная на периферию критика способствует лишь «выпусканию пара» и никакой угрозы для власти не представляет. Какое-то время такого мнения придерживалась и сама новорусская «элита», прославившаяся поистине безграничным бесстыдством (им плюй в глаза – всё божья роса). Но в исторической перспективе это не так.

Если в обществе широко распространяется презрение к власти, управлять им становится трудно. Массовое публичное выражение презрения к власти разрушает основу ее поддержки со стороны патерналистски настроенной части населения. Для людей архаической политической культуры власть, которую закидывают фекалиями, уже не власть. И если власть игнорирует общественное мнение достаточно долго, презрение к ней рано или поздно выливается в действие. Тогда с неправедными судьями и прочими «представителями власти» разбираются, не руководствуясь статьями всевозможных кодексов, а в порядке революционного правосознания и революционной совести.

Разумеется, большинство «представителей власти» гонит от себя мысль о подобных «крайних вариантах». Но если их позорят адресно, поименно и систематически, у них рано или поздно возникают проблемы в семьях. И они вряд ли будут плевать на эти проблемы с той же легкостью, с какой они плюют на народ.

Еще в 2012 году обнаружилось, что эти существа могут быть весьма чувствительными и ранимыми. Уже тогда они заговорили о том, что публичные обвинения представителей правящего слоя в совершении преступлений является формой «психологического насилия», что «статус, погоны и мантии» сами по себе должны исключать постановку вопроса о незаконности действий их носителей. Именно тогда клептократическая «элита» окончательно осознала себя привилегированным уголовно-феодальным сословием, статус члена которого не допускает, чтобы тебе дерзил холоп (на языке новорусской братвы – «овца»).

Именно тогда члены правящей корпорации озаботились законодательным перекрытием обществу возможности публично выражать свое к ним отношение. Возвращением в уголовный кодекс ненадолго передвинутой в КоАП старой доброй статьи о клевете не ограничились. Появился специальный закон, карающий за «ложное» обвинение должностного лица в совершении преступления.

Тут каверза в том, что любое обвинение должностного лица в беззаконном действии или решении и есть обвинение его в преступлении. А если оно не подкреплено официальным решением «уполномоченного органа», оно может автоматически рассматриваться как ложное. Не «доказано» в их «суде» в установленном, по словам «судьи» Егоровой, порядке – значит ложно. Таким образом, любую публично данную оценку какого-либо решения «должностного лица» как незаконного можно подвести под эту статью.

Последняя юридическая новация из этой серии у всех на слуху. Та самая – о принудительном уважении к власти. Она как раз только что вступила в силу. И пусть никто не тешит себя иллюзиями, что речь идет лишь о некоей «неприличной» и «оскорбляющей общественную нравственность» форме выражения неуважения к органам власти и ее представителям. Ведь решать, что «неприлично», будет все тот же путинский шемякин «суд».

Путинская система объективно тяготеет к сакрализации власти, к утверждению принципа ее неподсудности. Закон никак не ограничивает действия власти, поскольку воля власти в этой системе координат и есть закон. Поэтому в идеале путинская клептократическая «элита» мечтает о запрете любого публичного выражения негативной оценки любого решения любого органа власти или должностного лица. «Законодательная база» для этого выстроена с избытком. На все случаи жизни. Пока путинский режим держится за свою «гибридность», эта «законодательная база» используется точечно, как бы в качестве «демонстрационной версии». Но маховик репрессий в любой момент может быть запущен на полную мощность.

Мечты определенной части либеральных кругов о некоем «просвещенном авторитаризме», соблюдающем некоторые базовые права и свободы (в частности – свободу слова) несостоятельны. Длительное сосуществование авторитаризма и свободы слова невозможно. Либо авторитаризм убьет свободу слова, либо свобода слова убьет авторитаризм. И зависеть это будет от степени готовности общества не подчиняться цензурным запретам и активно сопротивляться им. В том числе и идя ради этого на жертвы.

Исход противостояния будет зависеть в том числе и от того, у какого количества людей хватит упорства повторять, несмотря на запреты и преследования: приговоры, вынесенные Ходорковскому, Навальному, Pussy Riot, «болотникам», Надежде Савченко, Олегу Сенцову и многим-многим другим – беззаконны. Эти беззаконные приговоры вынесены осознанно, а не в результате непреднамеренной судебной ошибки. Судьи, вынесшие эти приговоры – преступники, жулики, подлецы и мерзавцы. И заслуживают они именоваться не «Ваша честь», а «Ваша нечисть».

Исход противостояния будет зависеть в том числе и от того, насколько глубоко мы сами осознаем, что нынешняя российская власть – это не просто власть наших политических и идеологических оппонентов, с которыми имеются какие-то конкретные расхождения по текущим вопросам. Это власть уголовников, мошенников, военных преступников, убийц. Это власть мерзавцев и подлецов. А древнейшее право назвать подлеца подлецом стоит выше любого писаного закона.