Российские власти едва ли освободят украинского режиссера Сенцова, потому что больше всего боятся показать слабость, пишет Константин Эггерт.
Олег Сенцов номинирован на Сахаровскую премию, которую вручает Европейский парламент. Отбывающий двадцатилетний срок за терроризм 42-летний украинский режиссер скоро уже пять месяцев как держит голодовку с единственным требованием — освободить всех украинских политзаключенных в России. Присудят ли Сенцову премию, станет ясно 25 октября. К большому сожалению, неясно другое — будет ли он жив к этому моменту.
Заложники Путина
В августе два дипломатических источника в Москве, которые никогда не подводили меня раньше, сообщили, что, по их данным, Кремль близок к решению «проблемы Сенцова». Подразумевалось, что его освободят. Предположительно — в рамках обмена на российских военных, попавших в плен в Украине. Этого до сих пор не случилось. И значит, с точки зрения российского режима, проблема шире, чем просто судьба одного заключенного.
Серия приговоров по обвинениям в терроризме и экстремизме, вынесенных в 2015-2017 годах, была призвана запугать тех жителей Крыма, которые не приняли аннексию и сохранили верность Украине. «Сопротивление бесполезно! Крым наш навеки, а кто не согласен, пусть лучше молчит!». Запугивание, по крайней мере частично, сработало. И уже это одно оправдывает в глазах власти все вынесенные приговоры.
Кроме того, Сенцов просит не за себя, а за других. Этим он бросает политический вызов российской властной машине, а не просто защищает себя. Выполнить его требование — значит признать, что люди, отбывающие разные сроки в российских тюрьмах, — не просто заключенные. Они даже не просто политические заключенные, которых, как в СССР, в сегодняшней России формально нет. Эти люди — заложники, и их коллективное освобождение по воле Кремля лишь подтвердит этот их статус.
Больше всего власть боится, что освобождение Сенцова воспримут на Западе и в России как слабость. Она не хочет создавать прецедент для будущих политзаключенных: «Объяви голодовку и жди, когда Кремль капитулирует под давлением общественности!». Этот страх определяет почти всю политику нынешнего российского режима. Бесконечные потоки хамства и насмешек, изливаемые МИД России в ответ на любую критику руководства страны, — его прямое следствие.
Почему Сенцов — не Ходорковский
Как ни печально это признавать, похоже, российское руководство смирилось с возможностью смерти Сенцова. Оно считает, что политические издержки в этом случае будут меньше, и уже отвергло несколько просьб о помиловании (исходивших не от самого Сенцова. — Ред.). Более того, даже если бы в защиту режиссера выступил кто-то, обладающий авторитетом неполитического характера (например, папа римский), результат был бы таким же. Единственное, что могло бы в теории изменить кремлевский подход, — широкое народное движение в поддержку украинских заключенных в российских тюрьмах.
Однако его не будет. Пара демонстраций за мир с Украиной в 2014-2015 годах не привела к появлению антивоенного движения. Кроме нескольких критически настроенных интеллигентов, ведущих в социальных сетях неформальную хронику голодовки Сенцова, и Алексея Навального, общественный интерес к судьбе режиссера невелик.
Однако, как показывает его номинация на премию имени Сахарова, эта судьба небезразлична миру. Кандидатура Олега Сенцова выдвинута фракцией Европейской народной партии — крупнейшей в Европарламенте. Уверен, что это решение было одобрено, а возможно, и подсказано Берлином. Депутаты из Германии, связанные с Христианско-демократическим союзом Ангелы Меркель (Angela Merkel), играют во фракции заметную роль.
Интересно, что именно немецкий политик, бывший министр иностранных дел Ганс-Дитрих Геншер (Hans-Dietrich Genscher), когда-то договорился об освобождении Михаила Ходорковского, убедив Путина сделать жест доброй воли перед Олимпийскими играми в Сочи. Насколько мне известно, и Берлин, и Брюссель не оставляют попыток освободить Сенцова. Но Ходорковский был один и просил за себя. Сенцов — за других. Это принципиальная разница для Кремля, потому что капитулировать перед одним человеком и дать свободу многим он явно не готов.
Номинация на премию Сахарова — признание гражданского подвига человека, заплатившего за свои убеждения не только двадцатью годами тюрьмы, но и распадом семьи. Как бы ни сложилась его жизнь, моральная победа уже за ним. Если он уйдет, то его история окажется в том же ряду, что и истории уничтожения малайзийского лайнера в июле 2014 года, убийства Бориса Немцова и отравления Скрипалей. Все они — о психологии нынешней российской власти, которую страх лишил способности говорить правду и делать шаг назад от края бездны.
Автор: Константин Эггерт — российский журналист, ведущий программ телеканала «Дождь». Автор еженедельной колонки на DW. Константин Эггерт в Facebook: Konstantin von Eggert
