Тюрьма, подобная ярославской ИК-1, - неотъемлемая и, увы, органическая часть российской жизни
Самое страшное в этой истории то, что она никого не удивила. «Новая газета» несколько дней назад опубликовала видеозапись жестокого избиения заключенного Евгения Макарова сотрудниками ярославской колонии номер один (ИК-1). За материалом последовало открытие дела Следственным комитетом (СКР) и задержание ряда подозреваемых в пытках. Плюс отъезд адвоката правозащитного фонда «Общественный вердикт» Ирины Бирюковой с семьей за границу — из-за угроз, которые она начала получать после того, как передала запись издевательств журналистам.
Дело Макарова не исключение
В Германии и ряде других стран, где история Евгения Макарова попала в СМИ, — шок. В России — ничего подобного. Макаров был избит в 2017 году, жалобу на мучителей подал вскоре после пытки, но местные прокуроры упорно отказывались возбуждать дело — говорят, потому, что замначальника колонии находится в родстве с кем-то из прокурорских. Только публикация «Новой» и общественный резонанс — петицию о наказании сотрудников ФСИН уже подписало 50 тысяч человек — заставили власти действовать. Причем, власти московские. Ожидать, что скандал будет расследован в Ярославле, не приходится.
И от того, что адвокату Бирюковой пришлось скрыться и просить о приеме в программу защиты свидетелей, тоже ничего шокирующего для русской публики нет. Потому что случившееся в исправительной колонии номер один Ярославской области — правило, а не исключение. Наказание виновных (если дело не спустят на тормозах) станет как раз исключением, а не правилом.
Дух ГУЛАГа
Кстати, запись жестокого избиения заключенного Макарова, в котором по очереди принимали участие полтора десятка сотрудников колонии, велась на штатный видеорегистратор одного из них. То есть, пытая заключенного, этот человек даже не предпринимал попыток замести следы. Видимо, потому что был уверен — эта запись никогда не покинет стены ИК-1. Покинула. Как именно — адвокат Бирюкова, по понятным, причинам не рассказывает. Видео на какое-то время приподняло завесу над тем, что творится в системе исполнения наказаний по всей России. Потому что любому, живущему в стране, ясно — это не из ряда вон выходящий случай, а нормальная практика. Просто в этом случае, как говорят в определенной среде, фсиновцы «спалились».
Число заключенных в России, согласно данным ФСИН, сегодня самое низкое за все время, когда такая статистика ведется — 600 с лишним тысяч, это все равно намного больше в процентном отношении, чем в странах Евросоюза или даже в странах постсоветского пространства. Бюджету содержание этих людей обходится едва ли не дороже, чем в США. Ведь накладывается еще и коррупционная составляющая — тюрем не хватает, несмотря на сокращение числа заключенных. Потому что их все время закрывают и строят новые. Ну, а как распределяются госзаказы, мы догадываемся.
Но главная проблема тут не в деньгах. Систему ГУЛАГа ликвидировали, но ее дух живет и процветает. Молодые, в общем-то, люди, истязавшие Макарова, через несколько поколений тюремщиков унаследовали от предшественников из ОГПУ-НКВД презрение к вверенному им «человеческому материалу». Попавший в колонию перестает быть личностью, а становится рабом, с которым можно сделать все, что угодно. А если нельзя, то, как говорится, по «объективным причинам» — назойливые правозащитники с инспекцией приехали, заключенный оказался со связями или начальник колонии боится скандала, потому как ему скоро очередную звезду получать.
Страна Михаила Круга
Я не идеализирую заключенных. Тот же Макаров сидит за «умышленное причинения тяжкого вреда здоровью». Но, во-первых, мы знаем, насколько жестко и зачастую несправедливо судят российские суды. А, во-вторых, тюремный срок, по идее, должен способствовать исправлению хотя бы кого-то из тех, кто оказался за решеткой. К слову, конфликт Макарова с офицерами, из-за которого его избили, случился, по его словам, по причине нематериальной: во время обыска начальство швырнуло на пол макаровскую Библию с вложенным в нее письмом матери. Если это правда, то довольно символичная, не так ли: человек вступился не за имущество, а за то, что ему дорого — и поплатился увечьями и чудовищным унижением. О каком исправлении может идти речь?
Миллионы бывших и нынешних «зэка» и сотни тысяч бывших и нынешних офицеров ФСИН, парадоксальным образом, похожи — и те, и другие не уважают себя, а значит никогда не смогут по-настоящему уважать других. И те, и другие считают насилие нормой. И те, и другие, за неизбежными, но редкими исключениями, принимают бесчеловечные правила игры советско-постсоветской системы.
Тюрьма, подобная ярославской ИК-1, — неотъемлемая и, увы, органическая часть российской жизни. А поэтому рейтинги радио «Шансон» еще долгие годы останутся на космической высоте. «Владимирский централ, этапом из Твери», — не первое десятилетие разносится по всей России хит Михаила Круга. И его принимают, как «свою» музыку и заключенные, и тюремщики.
Автор: Константин Эггерт — российский журналист, ведущий программ телеканала «Дождь». Автор еженедельной колонки на DW. Константин Эггерт в Facebook: Konstantin von Eggert
