Путин пока что не знает, как можно использовать освобождение Сенцова для собственной выгоды
Я далек от малейших подозрений в том, что таким письмом режиссер хотел выслужиться перед российской властью. Сокуров не из тех, кто выслуживается. Письмо Порошенко – иллюстрация логики человека, который пытается приписать другим собственные мотивы поведения. Сокуров в этом отнюдь не одинок. Ведь и сами украинцы очень часто требуют от собственной власти прекращения войны или освобождения узников российских тюрем, то есть всего того, чего просто невозможно добиться без желания российского, а не украинского руководства.
Думая об освобождении, – а сейчас можно сказать, что о спасении жизни Олега Сенцова, – Сокуров обращался отнюдь не только к Порошенко, но и к Владимиру Путину, и к папе римскому Франциску. Режиссер может исходить из своего понимания логики действий российского президента. Путин удерживает Сенцова и других политических заключенных, но и Украина удерживает российских граждан и сторонников оккупации Донбасса. И если президент Порошенко освободит этих людей, то Путин может пойти ему навстречу и освободить удерживаемых украинцев. Разве такой шаг не стоит спасения жизни Сенцова? Вот, собственно, то, что Сокуров хочет сказать Порошенко своим письмом: сделайте первый шаг, освободите задержанных, и это поможет спасти Олега.
Именно этот посыл, а вовсе не само письмо к украинскому президенту, и является главной ошибкой Александра Сокурова. Совершенно непонятно, почему Путин должен освобождать Сенцова и других украинских узников в ответ на односторонние шаги украинской стороны? Почему его вообще должны интересовать удерживаемые Киевом российские граждане? Ведь дистанция между президентом России и гражданами его страны во много сот раз больше, чем дистанция между президентом Украины и его соотечественниками. Президента Украины избирают – а могут и не переизбрать, – и потому Порошенко просто обязан демонстрировать свои усилия по освобождению украинских граждан. А президент России, по сути, позволяет соотечественникам проголосовать за продолжение своего бесконечного правления. Именно поэтому обменом узников он занимается не из гуманитарных соображений, а когда в этом есть политический расчет.
За последние годы было два серьезных обмена. Первый – нашумевший обмен Надежды Савченко на российских ГРУшников – был связан с искренней уверенностью Кремля, что появление Савченко в украинской политике взорвет ситуацию в соседней стране. Тут уже Путин думал как Сокуров, приписывал политической жизни Украины несвойственные ей черты. И второй (массовый обмен пленными перед Новым годом) сопровождался демонстрацией решающей роли в этом обмене близкого друга Путина, бывшего главы администрации президента Украины Виктора Медведчука. Не является большим секретом, что в Кремле до сих пор считают, что возвращение Медведчука в большую украинскую политику, возможность его избрания премьер-министром, спикером парламента или даже президентом Украины будет автоматически означать возвращение этой страны в орбиту московского влияния.
Медведчук мог вернуться в политику в роли миротворца, но не вернулся, ничего не произошло. Если бы рейтинг Медведчука стал расти, если бы изменилось отношение к нему, вполне возможно, что сейчас можно было бы разыграть вторую серию с его участием уже в обмене Сенцова. Но появление Медведчука в обществе Путина и Медведева вызвало в Украине скорее раздражение. А значит, второй серии не будет. Путин пока что не знает, как можно использовать освобождение Сенцова для собственной выгоды. И он его не освободит. И никакие умиротворяющие действия Порошенко это освобождение приблизить не могут. Порошенко и Путин живут в разных мирах. Как и Путин с Сокуровым.
