Бученков на Форуме Свободной России: Под судом я еще больше укрепился в своих взглядах
Одним из участников IV Форума свободной России стал «узник Болотной» Дмитрий Бученков. В интервью Каспаров.Ru он рассказал, как решил уехать из страны. По его мнению, «болотное дело» изначально носило политический характер и он был уверен, что суд вынесет в его отношении обвинительный приговор.
— Как получилась, что вы уехали из России, эта мысль у вас родилась сразу, вы готовились к этому?
— Конечно, мысль о том, чтобы уехать из России возникла у меня на следующий день, после того, как меня задержали.
Я, естественно, ее обдумывал, но в течение пятнадцати месяцев в СИЗО не было достаточной возможности ее осуществить. Но после того, как меня выпустили под домашний арест в марте 2017 года, я эту мысль как-то немного в сторону отодвинул, потому что появилась некоторая иллюзия: раз под домашний арест выпустили, может быть в Замоскворецком суде, судья Замосковорецкого суда разберется и рассмотрит, что есть фактическое алиби. Однако, в течение последующих шести месяцев, что я наблюдал этот процесс, часть болотного процесса, в отношение себя и уже где-то в начале шестого месяца убедился, что я однозначно получу обвинительный приговор. По двум причинам, я в этом убедился.
На последнем заседании судья фактически пыталась ограничить право на защиту, то есть прямо говорила, что хватит вам уже приводить ваших свидетелей, мы и так все прекрасно поняли и мы не хотим больше слушать ваших свидетелей, хотя по УПК нет у нее такого права нас ограничить. И второй момент, исходя из которого я принял это решение, я видел, как ведет себя судья Семенова с теми свидетелями, которых мы приглашаем. Если прокурор не догадывалась задавать какие-то каверзные вопросы, то судья Семенова задавала их и всячески поймать наших свидетелей на слове, где-то осадить их.
— Вы правда содержались под домашним арестом без браслета?
— Да, без браслета, по той простой причине, что я прописан в Нарофоминском районе Московской области. В Нарофоминском УФСИН, как мне сказали, просто не хватило браслетов.
— Какое мнение у вас сложилось в целом о процессе? Понятно, что, как вы отметили, процесс проходил с обвинительным уклоном, какие у вас мысли были, когда вы под стражей находились?
— По поводу самого процесса у меня сложилась такая точка зрения, что и у судьи, и у следствия существует определенная схема, как себя вести. Эта схема, видимо, я могу только предполагать, была спущена сверху еще в самом начале, как только дело было возбуждено, как только появились первые «болотники». Соответственно, и прокурор, и судья, и следователи независимо от того, какие были обстоятельства, они просто тупо следовали этой схеме и все что вокруг, что не вписывалось, их никак не интересовало.
— По поводу того, что вы сидели под домашним арестом без браслета: вы не чувствовали, что вам дают намек, что надо бежать?
— Нет, не чувствовал. Тем более, что я на тех сотрудников ФСИН, которые обязаны были меня проверять, старался произвести впечатление адекватного человека. У меня высшее образование, я работал десять лет преподавателем в университете. Мне кажется, у меня это получилось, к тому же никаких усилий для этого прикладывать не нужно было. Я действительно работал в университете больше десяти лет, и считаю себя адекватным.
— Как вы считаете, будет ли какое-то продолжение болотного дела?
— Мне кажется, что конкретно по Болотному делу навряд ли будет, потому что в восемнадцатом году там проходят сроки давности.
— Они не могут их продлить?
— Я могу немного ошибаться в юридических тонкостях. Насколько я понимаю российское законодательство, у них уже нет смысла кого-то привлекать, потому что сроки давности подходят. Неизвестно, как они дальше поступят, но вроде как уже шесть лет получается в восемнадцатом году, шестого мая, вроде как уже и можно прекращать.
— Вы уже устроились на новом месте?
— Нет, я еще в процессе адаптации. Я пока только подал заявление на политическое убежище.
— Чем вы планируете дальше заниматься?
— В начале я хочу решить юридические вопросы, решить бытовые вопросы. Что касается продолжение политической деятельности, я не скажу, что я эту мысль оставил, но здесь нужно будет поразмышлять, как это сделать и в каких формах. Поскольку я еще не осмотрелся, у меня не сложилось точки зрения как, собственно, дальше действовать. Хочу сказать, что я остался при прежних убеждениях, скорей даже еще больше укрепился в них.
