Кто только не высмеял путинские разглагольствования о том, что если сурово не наказывать за брошенные в полицейских пластиковые стаканчики, граждане обязательно «стрелять начнут и громить магазины». А ведь это высказывание выдает целую политическую философию. Я бы назвал ее «философией вертухаев».
Основополагающий ее тезис — все люди потенциальные преступники и лишь превентивными репрессиями их можно заставить отказаться от преступного поведения. Наказание должно быть демонстративно жестоким, только это может удержать граждан от еще более тяжких преступлений.
Глава государства, руководствующийся такой философией, смотрит на людей, как вертухай — на потенциальных нарушителей режима, которых при каждом лишнем шевелении надо бить по морде, а то отобьются от рук и начнут беспредельничать: «шаг влево, шаг вправо — побег, прыжок на месте — провокация». Именно так вел себя по отношению к подданным Сталин. На этот образец поведения «сурового государя» ориентируется и Путин.
Путинский взгляд на государство близок к мировоззрению Жозефа Де Местра, известного философа, политика и одного из самых яростных врагов Просвещения. По Де Местру любое государство существует прежде всего благодаря работе палача. «Он (палач) кончил дело, громко стучит его сердце, но в нем — радость; он ликует и вопрошает себя в сердце своем: «Так кто же колесует лучше, чем я?»… Всякая власть, всякое повиновение покоятся на исполнителе правосудия: он есть ужас и связь человеческих сообществ. Уберите из мира эту непостижимую силу — и в то же мгновение хаос придет на смену порядку, троны низвергнутся в пропасть и общество исчезнет».
Путин тоже считает, что альтернатива жестокости государства — хаос, а стоит власти отпустить вожжи — люди начнут бесчинствовать. Это в корне противоречит современным европейским представлениям о том, что большинство граждан сознательно принимают на себя взаимные обязательства жить по закону и для этого государству не надо их запугивать и терроризировать. Путин и его окружение судят о людях по себе и исходят из собственного опыта бандитского Петербурга 90-х. Они убеждены, что миром правит насилие и страх. Поэтому все эти европейские истории про общественные договора кажутся им нелепыми.
Путинское государство двулично. Для рядовых граждан оно — суровый де-местровский палач. А для «своих», для кремлевской олигархии — заботливая кормилица, неиссякаемый источник благ. У российской «элиты» есть государственная лицензия на преступления. Ей, в отличие от населения, все позволено.
Такое кричащее противоречие угрожает экономике и может стать причиной будущих общественных катаклизмов. Попробуем применить логику Путина к его же окружению: сегодня они воруют миллиардами, и им за это ничего нет, значит завтра будут воровать триллионами. Однако его больше беспокоят метатели пластиковых стаканчиков, именно их он старается показательно покарать. Безнаказанность элиты при мощном полицейско-бюрократическом давлении на граждан — бомба замедленного действия под путинским режимом.
Игорь Эйдман
