Тезисы выступления на ежегодном собрании Американской ассоциации политических наук (ASPA), Бостон, 1 сентября 2018 г.
Название этой сессии – «Советское наследие в путинской России». Прежде чем перейти к содержательному обсуждению предложенной темы, позвольте сделать два предварительных замечания относительно обеих частей названия этой сессии: советского наследия и путинской России.
Первое.
Слово «совет» в русском языке имеет три основных значения:
— как рекомендация, наставление, напутствие;
— как обсуждение;
— как место и, следовательно, как коллективный орган для проведения дискуссий.
Прилагательное «советский» образовано от слова «совет» в третьем значении. Оно стало определяющим индикатором институтов самоуправления, возникших на территории бывшей Российской империи в ходе первой русской революции, а затем институтов власти, существовавших в 1917-1993 гг.
Исторически термин советский не имел идеологической окраски, он лишь характеризовал новые органы коллективного управления, создававшиеся гражданами в начале ХХ века. Однако со временем произошло смещение его значения, и этот термин стал использоваться в качестве синонима слова коммунистический, причем с чуть менее резкой идеологической коннотацией, напр.: советский режим, советская республика, Советский Союз, советская армия. Отражением изначально различных значений и различного использования терминов советский и коммунистический стал популярный лозунг времен гражданской войны и восстаний начала 1920-х годов «За советы без коммунистов».
Следует еще раз отметить, что в терминах совет и советский изначально не было ничего коммунистического и вообще идеологического. Они являлись лишь обозначениями органов демократического самоуправления, создававшихся поначалу без какого-либо участия большевиков. Поэтому первоначальный смысл термина советская Россия (до осуществленного с активным участием коммунистов семантического сдвига) заключался, строго говоря, в том, что это могла быть демократическая, самоуправляемая Россия.
Очевидно, что под «советским наследием» в названии нашей сессии подразумевается не демократическое, а именно коммунистическое наследие предшествовавшего политического режима. Поскольку термин коммунистический имеет также большой идеологический компонент, в дальнейшем вместо него используется его более общее родовое понятие тоталитарный.
Второе.
«Путинская Россия» в названии нашей сессии – это слишком обширное понятие. Вместо него я ограничусь более узким термином – нынешний российский политический режим, т.е. политический режим, существующий в России с 1991 г.
Таким образом, название моих нижеследующих комментариев – «Тоталитарное наследство в нынешнем российском политическом режиме».
Есть по меньшей мере пять сфер, в которых наследие тоталитарного режима, господствовавшего в стране в течение более семи десятилетий, продолжает оставаться наиболее ощущаемым. Это сферы: социологическая, институциональная, кадровая, мировоззренческая (идеологическая), политико-технологическая.
Социология: Три источника и три составные части нынешнего режима
Основными силами, пришедшими к власти в современной России (с 1991 г.), стали три социальные группы, обладавшие на рубеже 1980-90-х годов очевидными политическими, интеллектуальными, организационными преимуществами:
— корпорация сотрудников коммунистических специальных служб (КССС);
— системные либералы, выросшие из коммунистической бюрократии и коммунистической интеллигенции;
— организованная преступность (мафия в самом прямом смысле этого слова), часто поддерживавшаяся коммунистической бюрократией и коммунистическими спецслужбами в позднетоталитарном обществе.
Провести жесткую классификацию и четкое разграничение между представителями этих трех социальных групп в ряде персональных случаев затруднительно. Некоторые из известных фигур принадлежат одновременно двум, а иногда и всем трем ныне господствующим социальным силам.
По итогам августовской революции 1991 г. значительные объемы политической власти оказались прежде всего в руках системных либералов. Последовательно терявшие политическую поддержку российского общества, они со временем во все большей степени стали опираться на ресурсы силовиков, в особенности сотрудников спецслужб. После экономического кризиса 1998 г. стало очевидным, что не только политическая власть, но и личная свобода сислибов не могут быть обеспечены без качественного изменения места и роли спецслужб в российской политической системе. Тогда первенство в политическом триумвирате сислибами было передано спецслужбам. Иными словами, сислибы сознательно провели операцию по обмену ускользавшей от них политической власти на их личные свободу, безопасность, благосостояние, гарантировавшиеся им представителями КССС.
Институты
От тоталитарной эпохи нынешний политический режим унаследовал, хотя и в частично измененном виде, три важнейших института:
— политическая полиция;
— квази-монопольная партия бюрократии;
— машина идеологии и пропаганды.
Принципиальным отличием от коммунистического времени стало изменение относительного положения двух ведущих политических институтов в нынешнем авторитарном режиме. Партия вместо господствующей силы стала вспомогательной, а политическая полиция – вместо весьма влиятельной, но вспомогательной, организации стала господствующей политической силой.
Нынешняя машина пропаганды не имеет непосредственной связи с идеологической машиной, действовавшей во времена тоталитарного режима, она была создана заново, новыми людьми, при использовании новых ресурсов, опираясь на новые технологии. По преобладающим оценкам она оказывается не менее, а, возможно, и более эффективной, чем пропагандистская машина позднетоталитарного режима.
Кадры
Почти все политические руководители пост-августовской России (лица, занимавшие и занимающие посты президентов, премьер-министров, вице-премьеров, руководителей палат Федерального собрания, в администрации президента), а также крупные бизнесмены и т.н. лидеры общественного мнения являются бывшими членами КПСС. Независимо от того, вступали ли они в коммунистическую партию по искренне-идеологическим или цинично-прагматическим соображениям, членство в партии тоталитарного режима представляет собой одну из важнейших характеристик в том числе и их нынешних мировоззрения, образа жизни и действий.
В отличие от многих других переходных стран в Европе и бывшем СССР ни один представитель правозащитного, диссидентского, некоммунистического демократического движения никогда не получал сколько-нибудь заметного поста в федеральной исполнительной власти в России. С этой точки зрения, политической революции (с точки зрения перехода государственной власти к представителям не коммунистической партии) в России еще не произошло.
Мировоззрение (идеология)
Термин идеология используется в этом разделе не в узко-партийном, а в широком смысле – как синоним преобладающего мировоззрения.
Характерными чертами мировоззрения практически всех представителей нынешнего российского политического режима (независимо от их индивидуальной принадлежности к той или иной из трех его главных социальных групп, в т.ч. сислибов) являются унаследованные ими как минимум со времени тоталитарного режима:
— великодержавие,
— империализм,
— тотальное отсутствие представлений об индивидуальных свободах и правах человека, верховенстве права, демократии, ограничении и разделении государственной власти.
Политические технологии
Характерной особенностью технологий, практически применяемых нынешним политическим режимом (с 1991 г.), является подчиненное положение (а часто и полное отсутствие) таких инструментов достижения политических решений, как: учет интересов различных групп, переговоры, согласования, компромиссы, добровольно заключаемые и честно исполняемые договоры.
Преобладающими инструментами достижения политических решений являются: спецоперация, введение в заблуждение, дезинформация, обман, принуждение, покорение, насилие, террор.
Широкое использование указанных политических технологий характерно не только для путинского, но и для ельцинского (гайдаро-чубайсовского) подпериода существования нынешнего российского политического режима:
— обман парламента в ходе спецоперации (подписание Б.Ельциным по инициативе А.Чубайса приватизационного законодательства в августе 1992 г. в обход Верховного Совета);
— поддержка зарубежных тоталитарных режимов (финансирование Е.Гайдаром режима Ф.Кастро в декабре 1991 – январе 1992 г.);
— предоставление огромных финансовых ресурсов коммунистическим спецслужбам (использование Е.Гайдаром 1 млрд.дол. из первого транша МВФ для спасения от банкротства КГБ-шного Евробанка в 1992 г.);
— внешняя агрессия (участие российских военных подразделений в Абхазской войне в 1993 г.);
— внутреннее массовое насилие (первая чеченская война 1994-96 гг.);
— теракт против лидера непризнанного государства (убийство Д.Дудаева в 1996 г.);
— теракт против политического оппонента внутри России (убийство Л.Рохлина в 1998 г.);
— теракты против собственного гражданского населения (взрывы в московских троллейбусах накануне парламентских выборов 1995 г.).
Следует заметить, что хотя количественные масштабы применения указанных инструментов во время путинского подпериода существования нынешнего политического режима заметно возросли, с качественной точки зрения все они были испытаны, опробованы и взяты на вооружение российским политическим триумвиратом еще во время ельцинского подпериода.
Принципиальными путинскими политико-технологическими новациями (отсутствовавшими во время ельцинского подпериода), среди прочих, являются:
— открытая агрессия против зарубежных государств (российско-грузинская война);
— официальная аннексия зарубежных территорий (Крым);
— применение ОМП против политических оппонентов за рубежом (А.Литвиненко, С. и Ю.Скрипали).
Некоторое различие в применяемых технологиях является, в частности, отражением различий в мировозрении, образовании и приобретенных навыках между членами тоталитарных партий и офицерами тоталитарных спецслужб.
Представляется очевидным, что создание когда бы то ни было в России политически свободного режима невозможно при:
— сохранении в стране политической власти нынешнего триумвирата;
— сохранении институтов (или тех или иных вариантов их перевоплощений), унаследованных от тоталитарного режима;
— сохранении в российской государственной власти (или же приход в нее) кадров, обладающих тоталитарно-криминальным мировоззрением и использующих в своей практической деятельности инструменты обмана, насилия, террора, присущие тоталитарным режимам.
